XXXI. [Первое заблуждение: христианское учение о троице]
Но в учении и веровании наших поклонников бога Христа есть нечто еще более смехотворное, еще более нелепое; ибо кроме того, что они рассказывают о боге, образующем трех богов, или о трех, составляющих одного, — тоже уже достаточно большая нелепость, как я заметил, — они утверждают, что этот тройственный и единый бог не имеет ни тела, ни формы, ни какого бы то ни было образа. Они говорят, что первое лицо этого тройственного и единого бога, которого они называют отцом, породило единолично, своею собственною мыслью и своим собственным познанием, второе лицо, которое они называют сыном и которое совершенно подобно своему отцу, тоже, как он, бестелесно, без формы, без какого бы то ни было образа. На каком же основании первое лицо называется отцом, а не матерью, и на каком основании второе называется сыном, а не дочерью? Если первое действительно отец, а не мать, а второе действительно сын, а не дочь, то в том и другом из этих двух лиц необходимо должно быть что-либо, что делало бы одно лицо отцом, а не матерью, а другое сыном, а не дочерью. Что же другое могло бы быть таким отличительным признаком, как не то, что оба они были мужского пола, а не женского? Но каким же образом могли они быть мужского, а не женского пола, если ни то ни другое не имели ни тела, ни формы, ни какого бы то ни было образа? Этого невозможно вообразить, это уничтожается само собой. Но нужды нет, — они говорят, и охотно повторяют, не раздумывая, — что эти два лица, которые бестелесны, лишены формы и образа, а следовательно не могут иметь и пола, т. е. не могут быть ни мужчинами, ни женщинами, тем не менее суть отец и сын и что они своею взаимною любовью произвели третье лицо, которое христопоклонники называют святым духом. Это лицо, так же как и два других, не имеет ни тела, ни формы, не имеет никакого образа.
Итак, по изумительному святому учению и верованию наших искусных и ученых поклонников бога Христа, существует только один тройственный и единый бог, не имеющий ни тела, ни формы, ни образа, ни какого бы то ни было вида; и в этом одном тройственном и едином боге заключаются все же три божественных лица, и все три — бестелесны, не имеют ни формы, ни какого бы то ни было образа. Возбраняется говорить, что они принадлежат к какому-либо полу, т. е. что они мужчины или женщины; но, хотя они и не принадлежат ни к мужскому, ни к женскому полу, тем не менее они не преминули произойти друг от друга. Это произошло, как говорят наши христопоклонники, не во плоти, а духовно, совершенно бестелесным, таинственным и неисповедимым образом. Другими словами — так, что сами наши христопоклонники не сумели бы этого ни объяснить, ни постигнуть.
Судите сами, разве это учение и верование не смешно и не нелепо в несравненно большей степени, чем все учения и верования древних язычников? Безусловно, это учение и верование несравненно более достойно осмеяния и более нелепо, так как древние язычники веровали, согласно естественному ходу природы и смене поколений в ней, что боги могли порождать многих и многих детей, а их дети многих и многих других и продолжать так из поколения в поколение, во всех веках. Согласно их отправному пункту в их мысли и веровании не было еще ничего смешного и нелепого. Но на каком основании наши христопоклонники хотят ограничить производительную силу своего бога-отца рождением одного единственного сына? Разве он не мог или не пожелал рождать более? Или, может быть, ему не приличествовало иметь многих сыновей и многих дочерей? Если он пожелал иметь только одного сына, то не по этой причине, так как многочисленные дети, если они все с добрыми качествами, прекрасны, мудры и честны, — составляют честь и славу отца, их породившего. Нельзя сомневаться, что бог-отец рождал бы всегда только превосходных детей, мудрых и совершенных в такой мере, как он пожелал бы; следовательно они составили бы честь и славу своего отца. К тому же этому божественному отцу не приходилось, как людям, бояться, что хотя бы один из его отпрысков окажется когда-либо в нужде и нищете. Будучи державным господином и владыкой неба и земли, он мог даровать всем им уделы, приличествующие их божественному происхождению, мог бы даже дать каждому из них по целому миру, чтобы они управляли им и делали в нем все, что пожелали бы, а для себя сохранить наш мир, если он находил его хорошим. Таким образом, вряд ли по этой или другой подобной ей причине он пожелал бы породить только одного единственного сына.
Утверждать, что он не мог бы породить никого другого по той причине, что его производительная сила была совершенно исчерпана рождением первого сына, было бы смешно и нелепо. Ибо (с его стороны) было бы смешно и нелепо желать так тесно ограничить свое могущество, о котором утверждают, что оно безгранично. Ведь наши христопоклонники заявляют, что могущество этого божественного отца безгранично; но если оно безгранично, то оно никак не могло бы исчерпаться рождением первого сына. Итак с их стороны, неразумно было бы говорить, что его производительная сила могла быть исчерпана рождением одного единственного сына. В самом деле! Разве у людей эта производительная сила исчерпывается рождением одного единственного ребенка? Отнюдь нет. Она далека от этого и не всегда исчерпывается даже рождением 12 или 15 детей, потому что многие имели еще больше детей. Например Египет, первый царь одноименной страны, имел пятьдесят сыновей, которых он женил на пятидесяти дочерях своего брата Дардана. Говорят, что Амурат, третий турецкий султан, имел 102 детей. Говорят, что Гиером, арабский султан, имел их 600! Говорят также, что Сиер (Scieure), хан татарский, оставил 80 сыновей. Возможно, что царь Соломон имел их еще гораздо больше, нежели все поименованные, так как у него было не менее 700 жен, которые были как бы царицами, и кроме того 300 наложниц; если он имел от каждой только по одному ребенку, то у него было их не менее тысячи. У женщин эта производительная сила тоже не ограничивается произведением на свет одного единственного ребенка; многие женщины рожают их более двенадцати; было и есть еще ныне много таких, которые рожают двух или трех зараз. «Исторический Журнал» («Le Journal historique») за май 1709 г. сообщает, что жена одного лондонского ремесленника разрешилась от бремени 3 мальчиками и 3 девочками. Говорят, что одна польская графиня, по имени Маргарита, родила сразу 36 детей. Кроме того, одна голландская графиня, тоже Маргарита, которая посмеялась над одной бедной женщиной, сильно обремененной детьми, родила зараз столько детей, сколько дней в году, т. е. 365, и все они впоследствии вступили в брак[1].
Я не говорю о многих видах животных, которые обычно производят на свет сразу 10 или 12 детенышей. Из всех этих примеров и из повседневного опыта явствует, что производительная сила людей и животных отнюдь не ограничивается рождением только одной особи, а простирается гораздо дальше. Почему же наши христопоклонники желают так тесно ограничить в своем боге силу, столь сладостную, столь прекрасную, столь достойную уважения? Они не в состоянии сколько-нибудь вразумительно обосновать это, и в этом отношении они тоже смешны, и еще больше смешны, нежели язычники в их верованиях относительно размножения их богов.
Но почему они не допускают, чтобы второе и третье лицо их тройственного и единого божества имели каждое, как и первое, силу породить сына, подобного им? Если эта сила произвести сына является совершенством у первого лица, то, значит, у второго и третьего лица такого совершенства и такой силы совсем не имеется; а раз у этих двух лиц нет совершенства и силы, имеющихся у первого, то они конечно не могут быть равны между собою, как это утверждают наши христопоклонники. Если же они, наоборот, скажут, что эта сила породить сына не есть совершенство, то они не должны приписывать ее ни первому лицу, ни двум другим, потому что существу безмерно совершенному должно приписывать только совершенные качества. Впрочем они не решатся сказать, что сила породить божество не есть совершенство. С другой стороны, если они скажут, что это первое лицо могло бы породить многих сыновей и многих дочерей, но пожелало породить только одного сына, и что два другие лица тоже не пожелали породить и произвести других, то можно было бы, во-первых, спросить у них, откуда они знают, что это было именно так. Ибо из мнимого священного писания никак не видно, чтобы какое-нибудь из этих мнимых божественных лиц определенно высказалось на этот счет. Как могут наши христопоклонники знать об этом? Разумеется, они ничего не могут знать об этом и, значит, говорят об этом только согласно своим представлениям и своему воображению, которые являются чистейшей фантазией. В ЭТОМ отношении они тоже и безрассудны, потому что смешно и безрассудно судить и говорить так определенно о намерениях и желаниях богов, не зная о них. Во-вторых, можно сказать, что если эти мнимые божественные лица действительно имели силу породить многих сыновей и дочерей, но не пожелали этого, то из этого следует, что эта божественная сила оставалась в них бездейственной и как бы бесполезной; совершенно бездейственной она была в третьем лице, которое не рождает и не производит никакого лица, и почти бездейственной она была в двух других, потому что они пожелали ограничить ее таким малым действием; таким образом, их сила породить или произвести многих сыновей и дочерей осталась в них как бы праздной и бесполезной, а это никак не пристало утверждать о божественных лицах.
Кроме того нежелание отца породить других детей можно было бы считать очевидным признаком того, что ему совершенно не доставило радости и удовлетворения рождение сына; очевидно также, что все три лица не желали добра стольким другим божественным лицам, которых они могли породить, раз они не пожелали дать им бытие, иметь которое было бы для них столь достославно и полезно. Конечно весьма прискорбно, что эти божественные лица имели так мало склонности к размножению и так слабо стремились к умножению своего рода; ибо если бы они стремились к нему хотя бы в такой степени, как люди, и пожелали умножить свой божественный род хотя бы в той мере, как умножился род Иакова в Египте, и если бы они пожелали дать всем своим детям телесную оболочку или если бы все эти божественные чада пожелали облечься в плоть человеческую, как это сделал мнимый единственный сын бога-отца, то земля и небеса были бы в настоящее время заселены божественными чадами и божественными лицами, которые имели бы гораздо более цены, нежели все то множество порочных и испорченных людей, которые наполняют землю преступлениями и злодеяниями. Итак с какой стороны наши христопоклонники ни представят это первое и основное положение своего учения, последнее всегда оказывается в этом пункте явно ложным, смехотворным и нелепым.
Наши богохристопоклонники или христобогопоклонники порицают и осуждают язычников за то, что они приписывали божественность смертным людям, а также за то, что они чтили их, как богов, после их смерти. Разумеется, они вправе порицать и осуждать их за это. Но язычники делали в данном случае лишь то, что и поныне еще делают сами наши христопоклонники, приписывающие божественность своему Христу, который в действительности был только таким же человеком, как и другие. Так что если наши поклонники Христа-бога порицают и осуждают язычников за то, что они чтили, как богов, смертных людей, то они должны были бы осудить также самих себя, потому что они находятся в таком же заблуждении, как эти язычники, и почитают, как своего бога, человека, который был смертен и даже настолько смертен, что умер позорной смертью на кресте, будучи приговорен к казни. Здесь ничем не поможет нашим поклонникам Христа-бога их утверждение, что между Иисусом Христом и языческими богами большая разница, так как Христос якобы истинный бог и вместе с тем истинный человек в силу воплотившейся в нем божественности; таким образом божественная природа, как они говорят, оказывается соединенной и сочетается ипостасно с природой человеческой; эти две природы образуют в Иисусе Христе истинного бога и истинного человека. В мнимых богах древних язычников этого никогда не происходило, говорят они Явным заблуждением и безумием со стороны язычников было почитать этих богов, ведь последние были только такими же слабыми и смертными людьми, как и другие.
Но легко доказать бессилие и тщетность этого ответа и этого мнимого отличия одного от других. С одной стороны, что стоило язычникам сказать, как христианам, что в людях, которых ОНИ ЧТИЛИ, как БОГОВ, действительно воплотилось божество или божественная природа, что она действительно была воплощена в их Сатурне, Юпитере, Марсе, Аполлоне, Меркурии, Вакхе, Эскулапе и во всех других, кого они чтили, как богов? Равным образом, что божество воистину воплотилось в их Юноне, Диане, Палладе, Минерве, Церере, Венере и во всех других богинях, которым они поклонялись?
Несомненно им так же легко было утверждать это о своих богах и богинях, как это утверждают христиане о своем Иисусе Христе. С другой стороны, если божество пожелало воплотиться и соединиться ипостасно, как говорят наши богохристопоклонники, с человеческой природой в их Иисусе Христе, то почем они знают, не пожелало ли это божество воплотиться и соединиться ипостасно с человеческой природой в тех великих людях и в тех удивительных женщинах, которые своими добродетелями, своими превосходными качествами и прекрасными поступками превзошли большую часть людей и таким образом стали почитаемы как боги и богини? Разумеется, божество так же легко могло воплотиться в языческих богах, как в Христе христиан. И если наши богохристопоклонники не хотят верить, чтобы божество могло когда-либо воплотиться в этих великих людях, почему они хотят заставить нас верить, что оно воплотилось в их Христе? Какое у них есть для этого основание и какое доказательство? Никакого кроме их веры и слепого верования, которое является принципом заблуждений, иллюзии и обмана и которое было как у них, так, равным образом, и у язычников; это ясно доказывает, что они не в долгу друг у друга в этом отношении и что как одни, так и другие одинаково находятся в заблуждении.
Но в одном христианство более достойно осмеяния, чем язычество: язычники обычно приписывали божественность лишь великим людям и высоким лицам, как например императорам, королям, могущественным князьям или лицам, которые отличились какими-либо добродетелями, какими-либо превосходными и редкими совершенствами, например изобрели науки и искусства, оказали ценные услуги народу или совершили какие-либо великие и благородные поступки. А наши богохристопоклонники? Кому приписывают они божественность? Ничтожному человеку, который не имел ни таланта, ни ума, ни знаний, ни ловкости и был совершенно презираем в мире. Кому приписывают они ее? Сказать ли? Да, я скажу это: они приписывают ее сумасшедшему, безумцу, жалкому фанатику и злополучному висельнику.
Да, дорогие мои друзья, вот какому лицу наши священники и учители приписывают божественность; вот кого заставляют они вас чтить как вашего божественного спасителя и искупителя, — его, который не мог спасти самого себя от позорной казни на кресте. Этот Иисус Христос, которому они заставляют вас поклоняться как вочеловечившемуся богу, — он даже в изображении евангелистов и его учеников был только жутким фанатиком и злополучным висельником, который был пригвожден и повешен на кресте; на этом основании про него можно было бы сказать, что он был проклят богом и людьми, согласно тому, что написано в их собственных книгах: «проклят (перед) богом всякий повешенный на дереве (maledictus a Deo est qui pendet in ligno)[2]. Не требуется с моей стороны доказательств тому, что он был не более как ничтожным и презренным в мире человеком; ибо помимо того, что он, по его собственным словам, не имел места, где преклонить голову[3], — вы знаете, что он появился на свет в яслях, что он родился от бедных родителей, что он всегда был беден, был только сыном плотника и с тех пор, как пожелал явиться миру и заставить говорить о себе, слыл только безумцем, сумасшедшим, бесноватым и соблазнителем; его всегда презирали, преследовали, бичевали, над ним издевались, и в конце-концов он был повешен на кресте, где позорно кончил свои дни: maledictus a Deo qui pendet in lingo. Итак нельзя отрицать, что он был жалким и злосчастным человеком на свете; а чтобы доказать, что он был в действительности только сумасшедшим, безумцем, жалким фанатиком и злополучным висельником, стоит лишь доказать и показать, что он воистину был сумасшедшим, безумцем, фанатиком, что я и докажу с очевидностью следующими тремя пунктами.
[1] См. об этом Анналы Голландии и Польши.
[2] Второз., 21:33.
[3] Луки 9:58.
XXXIIІ [Что представляет собой Иисус Христос]