ОГЛАВЛЕНИЕ

XXXVI. [Третье заблуждение христианства: поклонение богу из теста в таинстве причащения]

XXXVII

Удивительно странный обычай существует у христиан: народы исповедуют у них благочестивое поедание богов. Веруя, что они таинственно вкушают своего бога, они поют: «о чудо, бедный, смиренный раб жует своего господа»[1]. Но, вкушая своих богов, они в то же время пожирают друг друга и бесчеловечно снимают шкуру один с другого. Это верх варварства. Каким образом можно было внушить людям, как бы ни было мало в них здравого смысла, такие странные, такие нелепые вещи? Как удалось убедить их в том, что все тело и кровь, душа и божественность богочеловека действительно оказываются под видом и образом ничтожной фигурки из теста или капли вина? Мало того, это тело и кровь находятся не только в целой фигурке из теста и в капле вина, они в то же время находятся целиком в каждой части этой фигурки и в каждой доле этой капли вина! Как убедили людей в том, что все вещество этой фигурки из теста и все вещество этого вина превращаются в тело и кровь богочеловека и что это превращение совершается в одно мгновение силой и действием четырех слов, произносимых священником над этими фигурками и вином? Сколько раз ни вздумают священники произносить упомянутые слова над фигурками и вином, последние каждый раз будут менять свою субстанцию на вещество тела и крови богочеловека! Последний таким образом оказывается одновременно в тысяче и тысяче тысяч, в миллионах различных мест, притом без всякого умножения своего существа и без всякого разделения его! Без сомнения во всех языческих религиях нет ничего до такой степени смешного и нелепого. Каким же образом удалось убедить людей рассудительных и разумных в таких странных и нелепых вещах? Я не очень удивлен тем, что невежественные и грубые народы поверили подобным вещам; ведь довольно легко внушить все, что угодно, людям невежественным и простодушным. Но мне всегда казалось весьма странным, как могут люди мудрые и просвещенные, ученые, образованные, умные и даже выдающиеся своим проницательным умом, поддаваться, наравне с невеждами, заблуждениям столь грубым и нелепым. Как это возможно, что они защищали и защищают, поддерживают эти заблуждения из низких побуждений, из временных личных выгод, из потворства предрассудкам или из смешного упрямства! Это упрямство заставляет их держать сторону мракобесия вместо того, чтобы иметь удовольствие снимать пелену с глаз народа и показывать ему тщету и ложность всего того, чему его принуждают так глупо верить. Как! богословы церкви, знаменитые богословы, которые умеют так хорошо бранить и осуждать заблуждения идолопоклонства у язычников, не стыдятся сами простираться ниц перед немыми идолами и перед ничтожными маленькими фигурками из теста, как самые невежественные люди из народа? Они не стыдятся проповедывать всенародно и во всеуслышание среди народа то, что сами так открыто осуждают у язычников? Разве это не обман, не явное злоупотребление своими функциями? Неужели они думают, что пустое и смешное освящение, которое они совершают над этими ничтожными кумирами из теста, имеет больше силы, чем обряд освящения, совершаемый язычниками над своими идолами из дерева, камня, золота или серебра? Неужели они думают, что четыре слова их мнимого освящения имеют больше силы, чем например знаменитое торжественное и величественное освящение грандиозной золотой статуи в Вавилоне, которую царь Навуходоносор велел воздвигнуть в долине Дура в своем царстве? Эта статуя была вся из золота, имела 60 локтей в вышину и 6 локтей в ширину. Царь, приказав воздвигнуть ее на вышеназванном поле, пожелал совершить посвящение и освящение ее самым торжественным образом. Для этой цели он приказал всем вельможам, князьям и правителям, всем сановникам и чиновникам своего государства собраться и отправиться в назначенный день к этой статуе для торжественного посвящения и освящения ее; вместе с тем он повелел всему народу, как только услышат звук труб, гобоев и других инструментов, которые должны были заиграть тотчас по окончании посвящения статуи, пасть ниц перед нею и поклониться ей, как богу; он угрожал строгой карой тем, кто не воздаст ей поклонения. Повеление царя было точнейшим образом исполнено. Все вельможи, князья, правители, все сановники и чиновники его государства отправились в назначенный день к этой статуе с бесчисленным множеством народа, стекавшегося со всех сторон, чтобы видеть эту грандиозную статую и ее великолепное освящение; последнее происходило перед всем народом наивозможно торжественным способом. Тотчас же после этого воображаемого освящения заиграли трубы, гобои и прочие инструменты, и в тот же момент каждый пал ниц, чтобы воздать поклонение этой статуе, как новоявленному богу. Вот, быть может, самое торжественное, самое великолепное освящение, какое когда-либо имело место. И что же? Согласятся ли наши христопоклонники, что подобное освящение могло сделать из этой золотой статуи действительного бога, превратить все золото статуи в бога или же привлечь к ней и задержать в ней божество? Конечно нет. Они не захотели бы так думать, им даже было бы стыдно сказать это. Почему же они думают, что суеверное освящение из четырех слов, которые они произносят над ничтожными фигурками из теста и над несколькими каплями вина, может превращать хлеб и вино в тело и кровь их бога Христа? Откуда могли они взять эту воображаемую силу и могущество сотворить таким образом из маленькой фигурки из теста и из нескольких капель вина всемогущего бога и превратить, как они утверждают, в один момент все вещество хлеба и вина в тело и кровь богочеловека? Как безумны эти учители! Как решаются они поддерживать или хотя бы только выдвигать и публично излагать такие смехотворные и нелепые вещи? Очевидно предрассудки, привычка, наследственность и воспитание производят странное действие в умах людей, раз они до такой степени ослепляют их. Ибо только предрассудок, привычке, наследственность и воспитание способны в настоящее время заставить слепо принимать на веру такие смехотворные и нелепые вещи. Ничего подобного нельзя встретить во всем язычестве, и христианская религия только как-будто для того и создана, чтобы показать воочию, до какого крайнего предела может дойти человеческое безумие, до какого чрезмерного безумия способны доходить люди! Ибо нет такой смехотворной нелепости, в которую наши римские богохристопоклонники не считали бы своим долгом слепо верить под предлогом их божественной веры. Для христиан, — говорит Монтэнь[2] — натолкнуться на нечто невероятное является поводом для веры. Это невероятное приобретает для них тем большее религиозное значение, чем больше оно оказывается в противоречии с человеческим разумом.

(Совершается уже все, что я считал невозможным, и нет ничего, во что нельзя было верить).

В самом деле, нельзя себе представить ничего более смешного, более нелепого, чем то, чему учит и чему заставляет верить эта религия. В доказательство стоит только обратить еще внимание, на чем основывают наши ученые христопоклонники свои чудесные и дивные тайны; это вас поразило бы, если бы я уже не открыл вам этого наполовину, но надо вам сказать это ясно и открыто.

Они основываются исключительно на нескольких двусмысленных словах жалкого фанатика, своего Христа, который сказал им, что он и его отец — одно, что он пошлет им дух истины, исходящий от его отца и от него. Отсюда они выводят свою пресловутую пресвятую и пребожественную тайну троицы, которую они признают единым богом в трех лицах; они называют последних отцом, сыном и святым духом, словно двусмысленные слова их Христа могли иметь лишь один смысл. Держа в руках хлеб, от которого он давал вкушать своим апостолам, Христос сказал им[3]: Примите, ядите, сие есть тело мое. Точно так же, предлагая им в чаше вино, он сказал: Пейте от него все, ибо это кровь моя, кровь нового завета, которая будет пролита во спасение многих. При этих словах, как настаивают наши ученые христопоклонники, их Христос превратил хлеб и вино в тело свое и кровь свою, дал апостолам действительно свое тело и кровь, свою душу и божественность под видом и видимостью хлеба и вина, которые он дал им пить и есть, как-будто эти слова их Христа не могли иметь иного смысла, чем тот, который они придают ему. Из того, что Христос наказал своим апостолам поступать таким образом в память о нем, выводится заключение, будто он дал в тот момент своим апостолам и в их лице преемникам их, которыми в настоящее время являются священники, власть превращать, как он, хлеб и вино в его тело и кровь, а следовательно также в его душу и божественность; ведь, поскольку он был живым телом, каковым он, по их мнению, и остается, это тело не могло быть без его души, как и бог не мог быть там без своей божественности. Таким образом на двусмысленных словах фанатика наши ученые христопоклонники строят свои воображаемые тайны, которые они называют сверхъестественными и божественными. На основании двусмысленных слов фанатика они поклоняются богу в трех лицах и трем лицам в едином боге; на основании тех же двусмысленных слов этого фанатика они приписывают себе силу и власть создавать богов из теста и муки, создавать их в таком количестве, сколько им вздумается; согласно их принципу им надо произнести только четыре слова над любым количеством фигурок из теста или стаканов вина, и они могут наделать столько богов, сколько перед ними этих фигурок и стаканов, хотя бы это были тысячи и миллионы. Они предполагают, что при помощи своих четырех слов: сие есть тело мое, или: сие есть кровь моя, слов, признаваемых ими за действительные сами-по-себе, они имеют одинаковую возможность освятить одну фигурку или сотни тысяч и тысячи миллионов этих фигурок и что следовательно им одинаково возможно таким способом сделать одного бога или сотни тысяч и тысячи миллионов богов. Что за безумие! Эти пустые люди, эти церковники, эти обманщики народов, не могут со всем воображаемым могуществом их бога Христа создать хотя бы крошечную муху или ничтожнейшего земляного червя, а считают, что могут творить богов тысячами. Их бог Христос не мог бы дать им силу сотворить хотя бы одно пшеничное, ячменное или овсяное зерно; следовательно он не мог дать им силу творить сколько и когда угодно богов, превращая четырьмя словами хлеб и вино в его тело и кровь. Надо быть пораженным странной слепотой, странным предрассудком, чтобы верить в это и настойчиво поддерживать эти смехотворные нелепицы, к тому же на таком легковесном и пустом основании, как несколько двусмысленных слов, сказанных фанатиком. Он между прочим говорил также своим ученикам[4], что он даст им полную власть и силу над духами нечистыми, чтобы изгонять их и исцелять всякого рода болезни и недуги. Что ж, разве наши учители и священники приписывают себе власть исцелять всякого рода болезни и недуги? Этим притязанием они только выставили бы себя на посмешище.

[1] Когда они таинственно вкушают, как они думают, своего бога, они поют: o res mirabilis! Mannucat dominum pauper servus et humilis (о чудо, бедный и смиренный раб ест господа).

[2] Ess., p. 466.

[3] Матф., 26:28.

[4] Матф., 10:1.

XXXVIII. [Поклонение богам из теста открывает широкую дорогу ко всякого рода идолопоклонству]