LVII. „Спасение Европы в 1694 г."[о тираническом правлении королей Франции]
Никто из королей и сеньеров, — говорит сьер де-Коммин, — не имеет власти за чертой своей вотчины налагать подати на своих подданных без одобрения и согласия тех, кто должен их платить. Иначе это есть тирания и насилие. Можно было бы возразить, — говорит он, — что бывают моменты, когда не следует дожидаться собрания, что это было бы слишком долго. На это он отвечает: не следует так торопиться, когда начинают войну и предпринимают поход; когда нужно, время найдется. Пертинакс, достигнув императорской власти, проявил величайшую заботу о населении, стараясь снять с него тяготу налогов, которые тирания наложила на все провинции империи, облагая ворота, мосты и проходы через города и реки; таким путем он вызвал вновь процветание торговли и повсюду восстановил прежнюю гражданскую свободу. Он роздал также все невспаханные земли, не исключая даже принадлежащих князьям, с обязательством возделывать их; для того чтобы возбудить желание у всех приложить к ним свой труд, он помимо предоставления их в постоянное владение тем, кто их возделывает, дал последним еще на 10-летний срок свободу от всех налогов и повинностей.
Император Марк Аврелий[1] проявил свою доброту тем, что, истощив финансы за время долгой и томительной войны против аллеманов, не хотел ни за что допустить обложение чрезвычайными налогами ни одной провинции империи; нуждаясь в деньгах, он велел продать с торгов на площади Траяна императорские драгоценности, прекрасные золотые, серебряные и хрустальные вазы, драгоценные каменья и богатые столы, которые он нашел среди своей мебели или в покое Адриана; он составил себе таким образом настолько внушительную сумму, что ею можно было покрыть расходы, необходимые при таком великом передвижении, и даже вызывался потом вернуть деньги покупателям, если они пожелают вернуть купленное ими, но не принуждая к этому нежелающих. Ничего подобного нельзя видеть в истории наших последних королей: они были очень далеки от таких прекрасных поступков. Один турецкий государь перед лицом смерти выразил сожаление по поводу налогов, которые он только-что наложил на своих подданных; в своем завещании он приказал отменить их. Что же должен сделать после этого христианский государь, который, по словам д'Аржантона, не имеет никакой разумно обоснованной власти облагать своих подданных без одобрения и согласия своего народа?
[1] Таких императоров теперь более не видно.
LIX. [Что говорят об этом придворные льстецы и государи]