Оглавление


Глава III


IV
Переориентация политики западных компартий

В первые недели второй мировой войны коммунистические партии большинства европейских стран, а также США и Канады выступили в поддержку войны против Германии и выдвинули лозунг превращения войны в антифашистскую, направленную на разгром гитлеризма. Первоначально такую позицию занимало и руководство Коминтерна. После известия о визите Риббентропа в Советский Союз для подписания пакта о ненападении Секретариат ИККИ 22 августа принял постановление, в котором компартиям предлагалось "продолжать с ещё большей энергией борьбу против агрессоров, в особенности, против германского фашизма"[1].

В первые дни после начала мировой войны ЦК Компартии Бельгии утверждал, что "агрессию против Польши осуждают все народы"[2], и требовал "твёрдости" со стороны Парижа, Лондона и Варшавы, чтобы "спасти независимость Польши"[3]. Руководство Голландской компартии выступило за решительный отказ от любых уступок фашистским державам и призвало к широкой моральной, дипломатической и военной помощи польскому народу в защите независимости своей страны. ЦК Компартии Англии призывал "добиться наиболее полного сотрудничества" с СССР и демократическими странами "в победоносной войне против фашизма"[4]. Орган Коммунистической партии Швеции подчёркивал, что "история человечества не знает более чёрного преступления, чем насильственные действия национал-социалистических безумцев против Польши, могущие вызвать всеобщую европейскую войну"[5]. Компартия Канады продолжала отстаивать лозунги: "Превратить империалистическую войну в подлинную антифашистскую народную войну", "Война за спасение Польши" и т. п.[6]

Наиболее противоречивую позицию по отношению к советско-германскому пакту и последовавшим за ним событиям занимали германские коммунисты. Так, в воззвании Берлин-Бранденбургского комитета КПГ, с одной стороны, утверждалось: "Наш лозунг гласит при всех обстоятельствах - как в военных условиях, так и в мирное время: долой Гитлера и поджигателей войны в Германии!.. За свержение Гитлера и за уничтожение "германских" завоевателей, врагов нашей нации!" С другой стороны, в том же документе говорилось, что Гитлер пошёл на заключение пакта с СССР потому, что германским империалистам "известен неофициальный союз" (? - В. Р.) германских народных масс с социалистическим Советским Союзом"[7].

28 августа был разработан проект воззвания ЦК КПГ к немецкому народу, в котором содержался призыв "Свергни гитлеровский фашизм, который является твоим заклятым врагом"[8]. В дальнейшем этот документ подвергался многократной переработке. В составленных Ульбрихтом 9 сентября предложениях об изменениях в политике КПГ подчёркивалось, что советско-германский договор "укрепляет дружбу между Советским Союзом и трудовым народом в Германии и тем самым усиливает идеологическое влияние социализма"[9]. В одобренном Секретариатом ИККИ 23 октября новом проекте воззвания уже не содержались слова "гитлеризм" и "фашизм" и сохранился лишь термин "германский крупный капитал". Однако вскоре Секретариат ИККИ дал указание вообще не публиковать воззвание[10]. Вместо него было выпущено письмо партруководства КПГ, в котором выдвигалось требование "разъяснить трудящимся, находящимся под влиянием национал-социалистов, что именно Советский Союз, заключив договор с Германией, уберёг немецкий народ от самой страшной войны, в которую его должна была ввергнуть империалистическая реакция своими преступными планами"[11].

После заключения советско-германского пакта перед коммунистами Франции с особой остротой встал вопрос о том, как в новых условиях сохранить "верность" СССР, в котором, как указывалось в программе Коминтерна, рабочие всех стран видят "своё единственное отечество, важнейший оплот своих завоеваний и главнейший фактор своего международного освобождения"[12].

Тем не менее в первые дни после заключения пакта французские коммунисты не видели в нём основания для изменения своей прежней антифашистской линии. На собрании парламентской группы коммунистов 25 августа Торез поддержал меры французского правительства по проведению мобилизации, чтобы в случае необходимости оказать помощь Польше, "которая может подвергнуться агрессии и с которой мы связаны договором о дружбе"[13]. В "Декларации Французской коммунистической партии", опубликованной в тот же день "Юманите", компартия предлагала правительствам Англии и Франции "заключить соглашение с СССР, чтобы совместно организовать сопротивление агрессору"[14].

Второго сентября, когда французское правительство обратилось к парламенту с просьбой о дополнительных военных кредитах для ведения войны, парламентская группа ФКП без прений, под аплодисменты единогласно голосовала за военные кредиты. 6 сентября один из самых популярных лидеров ФКП Марсель Кашен в письме председателю сената заявил, что компартия "согласна с мерами военного порядка[*], принятыми правительством, чтобы разбить Гитлера и гарантировать спасение страны". Отстаивая линию на защиту национальных интересов и демократических традиций Франции, Кашен 9 сентября опубликовал в газете социалистической партии "Ле Популер" письмо лидеру французских социалистов Блюму, в котором заявлял о стремлении коммунистов быть в первых рядах защитников родины. "Что же касается нас, французских коммунистов, - утверждал Кашен, - то мы связаны с нашей страной самыми прочными узами... мы первыми сигнализировали о необходимости пожертвовать всем, чтобы сокрушить гитлеровский нацизм... мы получаем наши установки только от французского народа"[15]. В этом же духе были выдержаны заявления парламентской группы ФКП, в которых говорилось о "непоколебимой решимости всех коммунистов встать в первые ряды сопротивления агрессии гитлеровского фашизма" и "обеспечить поражение гитлеровского агрессора"[16].

Первоначально такая позиция встречала одобрение руководства Коминтерна. 27 августа Димитров и Мануильский писали Сталину, что ФКП "должна и впредь стоять на позиции сопротивления фашизму". Но после беседы Сталина с Димитровым, состоявшейся 7 сентября, позиция коминтерновских вождей круто изменилась. В директиве Секретариата ИККИ от 9 сентября подчёркивалось, что "коммунистические партии, особенно во Франции, Англии, Соединённых Штатах, Бельгии... должны как можно быстрее выправить свою линию"[17].

Чтобы "выправить линию" ряда западных компартий, Секретариат ИККИ 8 сентября направил директиву компартиям капиталистических стран, в которой давалась оценка начавшейся войны как империалистической с обеих воюющих сторон, отрицался её антифашистский характер со стороны Англии и Франции. Перед компартиями ставились задачи "выступать против войны, разоблачать её империалистический характер, голосовать там, где есть депутаты-коммунисты, против военных кредитов, говорить массам, что война им ничего не даст, кроме тягот и разорений"[18].

Такую установку поддержали отнюдь не все деятели коммунистических партий. Так, по свидетельству Артура Лондона, Клементис, будущий министр иностранных дел коммунистического правительства Чехословакии, расстрелянный в 1952 году по приговору суда над Сланским и другими коммунистическими деятелями, в 1939 году выступал против германо-советского пакта, а затем - против оккупации Красной Армией Западной Украины и Западной Белоруссии и советско-финляндской войны[19].

Даже лидеры Коминтерна испытывали серьёзные трудности при попытках сформировать новые установки для коммунистических партий. Готвальд, Пик и Коплениг пытались в начале войны выработать совместный манифест Коммунистических партий Чехословакии, Австрии и Германии. Однако их общие усилия не привели к результату, который мог бы быть одобрен Секретариатом ИККИ. Поэтому Фюрнберг и Венер получили задание выработать и представить текст этого манифеста. "Фюрнберг, - вспоминал в этой связи Венер, - который, как всегда, был непроницаем, сказал мне по этому поводу, что многие предрассудки следует выбросить за борт. Если таким путём (сближения Советского Союза с Германией), сказал он, можно прийти к социализму, то нужно примириться с концентрационными лагерями (в Германии) и с антисемитизмом как с необходимым злом. Мне не было ясно, хотел ли Фюрнберг таким образом выразить своё мнение или выяснить моё. Поэтому я не ответил. Когда мы с трудом и отвращением выработали проект, который был направлен против империалистической войны, против врага в собственной стране и за братание рабочих в военной форме, Мануильский сказал, что для братания ещё время не пришло и что нужно быть поосторожнее с утверждениями, будто рабочие ни в одной стране не хотели или не стремились к войне"[20].

Столкнувшись со стремлением эмигрантов из разных стран сформировать легионы для участия в войне против фашистской Германии, Секретариат ИККИ принял 15 сентября решение об отрицательном отношении к добровольному вступлению коммунистов в эти легионы[21].

Новым испытанием для коммунистов стало вторжение 17 сентября советских войск в Польшу. За несколько дней до этой акции членам ЦК Германской компартии через Пика была передана информация, идущая из кругов советского партийного руководства. В ней говорилось, что Советское правительство из-за угрожающего международного положения и попыток виновников Мюнхенского соглашения повернуть войну против СССР вынуждено было заключить советско-германский договор. Пока ещё не ясно, как в дальнейшем будет развёртываться война. Но с точки зрения международного пролетариата будет неплохо, если с карты мира исчезнет полуфашистская Польша. "Братские партии в капиталистических странах, однако, не должны делать вывод из советско-германского пакта, что они могут заключать подобные пакты с буржуазией своих стран; это принципиально иной вопрос. Немецкие коммунисты никогда не должны упускать из виду, что у них нет пакта с Гитлером". Подобные "разъяснения" получили и ЦК компартий других стран. "Это было единственное непосредственное обращение со стороны русского партийного руководства, о каком я слышал за всё время своего пребывания в Москве, - писал Венер. - Из этого обращения возникало впечатление, будто бы Советское правительство действовало в ситуации необходимой обороны и просило коммунистов других стран поддержать его и облегчить его безвыходное положение путём своей борьбы против врага в собственных странах"[22].

Подобная "информация" оказала влияние на поведение руководства западных компартий. Так, парламентская группа ФКП, ещё 16 сентября приветствовавшая "героических защитников Варшавы", отражавших натиск "фашистских орд", спустя несколько дней предложила "ускорить час заключения мира". На совещании группы членов ЦК ФКП, состоявшемся 20 сентября, был принят манифест "Надо заключить мир", в котором указывалось, что начавшаяся война в действительности "не является антифашистской, антигитлеровской"[23].

Следующий этап в эволюции политики Коминтерна был связан с заключением договора "О дружбе и границе между СССР и Германией". Рассказывая Чуеву о событиях, связанных с заключением договора. Молотов сообщил любопытный эпизод. "Когда мы принимали Риббентропа... Сталин неожиданно предложил: "Выпьем за нового антикоминтерновца Сталина!" - издевательски так сказал и незаметно подмигнул мне. Пошутил, чтобы вызвать реакцию Риббентропа. Тот бросился звонить в Берлин, докладывает Гитлеру в восторге. Гитлер ему отвечает: "Мой гениальный министр иностранных дел". Гитлер никогда не понимал марксистов"[24].

Между тем шутка Сталина была не так уж далека от истины. В стремлении к укреплению союза с Германией Сталин всё больше разрушал Коминтерн, проводя линию на отказ от революционных выступлений рабочего класса, возрождая установки начала 30-х годов о социал-демократии как враге № 1 и изолируя коммунистов от широких масс трудящихся их стран. На этих путях руководство Коминтерна вступало в конфликт даже с "испытанными" лидерами компартий капиталистических стран. Так, на заседании ЦК Компартии Великобритании 3-4 октября была принята оценка начавшейся войны как в равной степени несправедливой и империалистической с обеих сторон, хотя такая оценка встретила сопротивление со стороны ведущих партийных деятелей Г. Полита, Кемпбелла и в известной степени Галлахера[25].

В письме, написанном Димитровым в конце сентября - начале октября генеральному секретарю Компартии США Браудеру, говорилось: "Вы продолжаете... оставаться в плену тех установок, которые до европейской войны были правильны, а сейчас являются ошибочными... Вопрос о фашизме играет второстепенную роль, главное и основное - это борьба против капитализма... Исчезает основа для противопоставления "буржуазной демократии" фашизму... Вопрос о том, кто первый напал, не играет роли"[26].

19-20 октября Президиум ИККИ принял решение о стратегии и тактике компартий в условиях империалистической войны. В нём выдвигалось требование "сосредоточить огонь против оппортунизма, выражающегося в скатывании на оборонческую позицию, в поддерживании легенды об антифашистском характере войны"[27]. В соответствии с этой установкой коммунистам Англии и Франции предписывалось голосовать в парламентах против военных кредитов и вести непримиримую борьбу против правительств своих стран как "виновников войны". Эта установка означала указание английским и французским коммунистам саботировать военные усилия в своих странах.

Разнобой, наблюдавшийся в установках компартий, их стремление сохранить прежнюю антифашистскую линию вызывали явное недовольство Сталина, решившего лично сформулировать лозунги, которыми должны руководствоваться компартии капиталистических стран. 17 октября он получил написанную Димитровым статью "Война и рабочий класс капиталистических стран", в препроводительной записке к которой Димитров писал: "Хотя коммунистические партии в основном уже исправили свою позицию в отношении войны, всё же продолжается в их рядах некоторое замешательство по вопросу о характере и причинах войны, а также о выдвигающихся сейчас перед рабочим классом новых задачах и необходимой перемене тактики"[28].

В беседе с Димитровым, состоявшейся 25 октября, Сталин потребовал снять из статьи все революционные лозунги и "не ставить вопрос о мире на основе уничтожения капитала", поскольку такой лозунг приведёт к изоляции коммунистических партий от масс. В той же беседе Сталин заявил: "Мы не будем выступать против правительств, которые за мир" и посоветовал Димитрову поставить в центр статьи требование "прогнать правительства, которые за войну!"[29]. Эти установки вошли в воззвание ИККИ, опубликованное в конце ноября, а также в окончательный текст статьи Димитрова, исправленный и дополненный в соответствии с замечаниями Сталина. В статье утверждалось, что германо-советский договор "О дружбе и границе" создал барьер против расширения империалистической войны, а английские и французские империалисты выступают в роли самых ревностных сторонников продолжения и разжигания войны[30].

Крутая смена установок Коминтерна вызвала массовый отлив коммунистов из компартий капиталистических стран. В некоторых буржуазно-демократических странах, особенно там, где коммунисты пользовались значительным влиянием, деятельность компартий была запрещена. Во Франции депутаты-коммунисты, поддерживавшие пораженческую линию Коминтерна, были лишены парламентской неприкосновенности и арестованы. 20 марта - 3 апреля 1940 года прошёл судебный процесс над 44 коммунистическими депутатами парламента, приговорёнными к различным срокам тюремного заключения за выступления в пользу заключения мира с гитлеровской Германией[31].

Повсеместно были разрушены единые рабочие и народные фронты, возникшие в середине 30-х годов. Деятели II Интернационала именовались в документах Коминтерна не иначе как "империалистические и полицейские агенты"[32], "злейшие, бешеные враги рабочего класса", "носители национальной измены и агенты иноземных разведок"[33].

Что же касается одного из ключевых вопросов войны - вопроса о защите демократии, то Исполком Коминтерна в октябре 1939 года разъяснил, что "в мире сейчас есть только одна демократия, за которую готов умирать рабочий класс. Это великая социалистическая демократия советской страны"[34].

Объективно коминтерновская печать оказывала содействие нацистской пропаганде. В директиве Секретариата ИККИ Компартии Голландии от 27 января 1940 года утверждалось, что "английский (и связанный с ним французский) империализм стал агрессором и главным поджигателем войны, и против него, как такового, рабочий класс должен бороться самым решительным образом. Партия должна основательно очиститься от всех остатков ложных представлений о том, будто в империалистической войне Англии и Франции "всё-таки" есть что-то демократическое и прогрессивное... Простое отождествление Германии с Англией и Францией, как если бы от них исходила для Голландии равная угроза, сегодня уже является политически неверным"[35]. Аналогичные установки содержались в директиве Секретариата ИККИ Компартии Австрии, где указывалось, что "Англия и Франция стали агрессорами: они развязали войну с Германией"[36].

В директивах Компартиям Австрии и Голландии не ставился вопрос о борьбе с национал-социализмом, более того, допускалась возможность работы коммунистов среди массовых нацистских организаций[37]. О том, какой характер носило такое участие, свидетельствует помещённое в голландской коммунистической газете "Фольксдагблад" письмо из Берлина под заголовком "Некоторое понятие о внутреннем фронте в Германии". КПГ, говорилось в письме, ведёт энергичную кампанию по популяризации Советского Союза. "Рабочие доказывают национал-социалистам противоречие между прежними утверждениями национал-социалистических газет о Советском Союзе и той правдой, которую теперь они вынуждены писать о СССР. Если прежде, - говорят рабочие национал-социалистам, - писалось, что Советский Союз представляет собой страну, где "дети мрут от голода", то теперь Советскому Союзу приходится даже вам помогать продовольствием"[38].

Документы ЦК Компартии Германии весьма аморфно ставили вопрос об отношении к нацистскому режиму и поддерживали войну Германии против Англии и Франции как "агрессоров". В решении ЦК КПГ говорилось лишь о необходимости создания некого нового порядка внутри Германии путём "борьбы за права трудящегося народа"[39]. В проекте директив Компартии Чехословакии от 28 февраля 1940 года, написанном Готвальдом, указывалось: "Мы придерживаемся одинаковой с немецким пролетариатом линии, направленной против западного империализма как агрессора"[40].

Лишь в отношении Италии, с которой у Советского Союза сохранялись в первой половине 1940 года неприязненные отношения, выдвигался призыв "прогнать проклятую фашистскую плутократию"[41].


ПРИМЕЧАНИЯ

[*] 1 сентября 1939 г. правительство Э. Даладье ввело во Франции осадное положение, ликвидировавшее свободу слова, печати и собраний (Новая и новейшая история. 1994. № 1. С. 32).<<

[1] Коминтерн и вторая мировая война. Ч. I. С. 70.<<

[2] Там же. С. 101.<<

[3] Там же. С. 184.<<

[4] Там же. С. 100.<<

[5] Там же. С. 107.<<

[6] Там же. С. 13.<<

[7] Там же. С. 104-105.<<

[8] Там же. С. 128.<<

[9] Там же. С. 92.<<

[10] Там же. С. 132.<<

[11] Там же. С. 144.<<

[12] Коммунистический интернационал в документах. М., 1933. С. 35.<<

[13] Новая и новейшая история. 1994. № 1. С. 32.<<

[14] Там же. С. 32.<<

[15] Коминтерн и вторая мировая война. Ч. 1. С. 13, 217.<<

[16] Новая и новейшая история. 1994. № 1. С. 33.<<

[17] Там же. С. 34.<<

[18] Коминтерн и вторая мировая война. С. 89.<<

[19] Лондон А. Признание. Иностранная литература. 1989. № 4. С. 172.<<

[20] Wehner H. Zeugnis. S. 271.<<

[21] Коминтерн и вторая мировая война. С. 95.<<

[22] Wehner H. Zeugnis. S. 271.<<

[23] Новая и новейшая история. 1994. № 1. С. 35, 36.<<

[24] Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. С. 19.<<

[25] Коминтерн и вторая мировая война. С. 13.<<

[26] Там же. С. 133, 135.<<

[27] Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 209.<<

[28] Там же. С. 210.<<

[29] Там же. С. 210, 211.<<

[30] Коммунистический интернационал. 1939. № 8-9. С. 26, 28.<<

[31] Коминтерн и вторая мировая война. С. 325.<<

[32] Там же. С. 290.<<

[33] Там же. С. 448.<<

[34] Там же. С. 176.<<

[35] Там же. С. 248, 249.<<

[36] Там же. С. 252.<<

[37] Там же. С. 252-257.<<

[38] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 83. Д. 397. Л. 141-142.<<

[39] Коминтерн и вторая мировая война. С. 282.<<

[40] Там же. С. 20.<<

[41] Там же. С. 383.<<


Глава V


Используются технологии uCoz