XCII - Завещание - Жан Мелье

Силы души одновременно с телом всегда возрастают[1].
Кроме того еще, если душа по природе бессмертна[2],
Если она внедрена в наше тело при самом рожденьи,
То отчего мы не можем припомнить, что было с ней раньше,
И не храним никакого следа ее прошлых деяний?
Если в такой уже степени свойства души изменились,
Что от прошедшего всякая память изгладилась вовсе,
То, на мой взгляд, недалеко она и от смерти блуждает.
Следует, значит, признать нам, что духа природа телесна[3],
Так как стрелы пораненье ему причиняет страданье.

Так как природу души совершенно не ведают люди[4]:
В чреве ль родится она, иль внедряется после рожденья,
Гибнет ли наша душа, отделившись от тела по смерти,
В сумрак ли ада нисходит, в пустых ли витает пространствах
Или по воле богов переходит в различных животных.
Кроме того[5] наблюдаем мы, как заодно с нашим телом
Дух нарождается и заодно с ним растет и стареет.
То, что наш дух можно вылечить так же, как тело больное,
И поддается искусству врачебному он, как мы видим,
Предзнаменует, что он обладает природою смертной[6].
...возмущается дух и душа, как сказал я, и силы
Их рассеваются врозь и дробятся от яда болезней[7].
...припадок болезни, проникнув в суставы, приводит душу в смятенье[8].
Также при тяжких страданиях тела и дух наш порою
С толку сбивается: он начинает безумствовать, бредить,
А иногда человек в летаргии тяжелой впадает
В сон непробудный, когда увядают глаза и движенья[9].
Вместе с телом родится душа...
Вместе растет и под бременем старости вместе же гибнет[10].
...Сочетать воедино со смертным бессмертное; думать,
Будто совместные чувства являют они и взаимность, —
Было б безумно... Возможно ль придумать что-либо различней
И отдаленней одно от другого по разности свойств,
Нежели то, что бессмертно, и то, что подвержено смерти,
Чтобы их вместе заставить сносить все жестокие бури[11]?
Как, неужели возможно, отец, чтобы и ныне стремились
Горние души на свет и затем к возвращенью
В косную плоть[12]?