Сразу же после того, как в мировой печати появились сообщения о неудаче покушения, Судоплатов был вызван на дачу Берии. "Берия был взбешён, - вспоминал об этой встрече Судоплатов. - Глядя на меня в упор, он начал спрашивать о составе одобренной мною в Париже группы и о плане уничтожения Троцкого. Я ответил, что... ожидаю подробного отчёта из Мексики по радиоканалам через день-два"[1].
После этого Берия и Судоплатов отправились к Сталину на ближнюю дачу. Сталин подтвердил своё прежнее решение, заявив: "Акция против Троцкого будет означать крушение всего троцкистского движения. И нам не надо будет тратить деньги на то, чтобы бороться с ними и их попытками подорвать Коминтерн и наши связи с левыми кругами за рубежом. Приступите к выполнению альтернативного плана, несмотря на провал Сикейроса, и пошлите телеграмму Эйтингону с выражением нашего полного доверия".
Судоплатов подготовил текст такой телеграммы, закончив её словами: "Павел шлёт наилучшие пожелания". Павел - кодовое имя Берии[2].
Ещё через два дня был получен краткий отчёт Эйтингона о неудаче покушения. Эйтингон сообщал, что готов приступить к осуществлению альтернативного плана с участием Меркадера.
Восьмого июня Берия направил Сталину и Молотову копию более подробного донесения Эйтингона, в котором говорилось: "О нашем несчастье вы знаете из газет подробно... Пока все люди целы, и часть уехала из страны... Принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по первому Вашему требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания"[3].
В заключении "Центра" по поводу налёта Сикейроса говорилось: "Мексиканской полиции удалось раскрыть все обстоятельства подготовки и совершения покушения, а также установить многих исполнителей"[4].
Пока начал проводиться в жизнь второй вариант террористического плана, мексиканская сталинистская пресса продолжала публиковать инсинуации о Троцком. Уже после того, как полиция напала на след действительных убийц, 29 мая "Эль Популяр" напечатала декларацию Коммунистической партии, которая требовала не наказания террористов, а высылки Троцкого из страны[5].
Всё это побудило Троцкого приступить к более активным действиям по разоблачению лжецов и провокаторов. 1 июня перед группой журналистов он обвинил Сталина и НКВД в организации покушения и заявил, что "следующее покушение на мою жизнь неизбежно"[6]. В тот же день он опубликовал в мексиканских газетах письмо президенту республики, в котором называл Толедано моральным соучастником покушения и обвинил газеты "Ля Вое де Мехико", "Эль Популяр" и журнал "Футуро" в том, что они получают денежные средства от Советского правительства[7]. "Футуро" и "Эль Популяр" немедленно возбудили против Троцкого иск о клевете. На слушаниях этого дела Троцкий подтвердил своё утверждение, что названные им издания являются полуофициальными органами НКВД и пользуются его материальной поддержкой[8]. После этого "Ля Вое де Мехико" также обратилась к прокуратуре с требованием привлечь Троцкого к юридической ответственности за "диффамацию".
На протяжении июня-июля Троцкий продолжал встречаться с сотрудником американского консульства Макгрегором, которому он рассказал о свидетельствах, собранных им по делу о покушении. Он сообщил Макгрегору названия сталинистских изданий в Мексике, а также имена политических и рабочих лидеров и правительственных чиновников, связанных с Мексиканской компартией. В частности, он заявил, что в ЦК этой партии работает один из ведущих агентов Коминтерна - Карлос Контеро[*] (псевдоним Витторио Видали) и Энрике Мартинес Ригги, имевший прямые связи с Москвой и возглавлявший чистку МКП весной 1940 года[9].
Готовясь к новому судебному расследованию, Троцкий написал свою последнюю крупную статью "Коминтерн и ГПУ", которую он завершил 17 августа, т. е. за три дня до покушения Меркадера.
Публикуя посмертно эту статью, редакция "Бюллетеня оппозиции" назвала её "самым драматическим документом политической литературы современности: в нём человек объясняет нам, почему его должны убить, обнажает нити интриги, всё теснее его обволакивающие, разоблачает мотивы убийцы"[10].
В этой статье Троцкий описывал политическое перерождение Коминтерна, закономерно повлекшее коррумпирование его секций и особенно их "вождей". "В первый период советского режима, - писал он, - когда революция шла от опасности к опасности, когда все силы уходили на гражданскую войну с её свитой голода и эпидемий, к Октябрьской революции и Коминтерну примыкали в разных странах наиболее смелые и бескорыстные революционеры. Из этого первого революционного слоя, который делом доказал свою верность Октябрьской революции в трудные годы, не осталось сейчас в Коминтерне буквально ни одного человека. Путём непрерывных исключений, материального давления, прямого подкупа, чисток и расстрелов тоталитарная клика Кремля окончательно превратила Коминтерн в своё покорное орудие. Нынешний руководящий слой Коминтерна, как и отдельных его секций, состоит из людей, примкнувших не к Октябрьской революции, а к победоносной олигархии, источнику высоких политических титулов и материальных благ... Они с восторгом и завистью взирают на вторжения Красной Армии в Польшу, Финляндию, Балтийские страны, в Бессарабию потому, что такие вторжения немедленно ведут к передаче власти местным сталинским кандидатам на тоталитарное господство"[11].
Далее Троцкий переходил к одной из наиболее острых тем, щедро эксплуатируемой прежними и нынешними антикоммунистами, - о том, что деятельность Коминтерна оплачивалась "московским золотом".
Приводя декрет Совнаркома от 13 декабря 1917 года о финансовой помощи, которую Советская республика будет оказывать революционным движениям в других странах, Троцкий писал, что такая помощь "началась с того часа, когда большевики взяли в свои руки власть". Однако тогда дело шло об открытой помощи коммунистическим партиям, которая отнюдь не обусловливалась их покорным подчинением диктату Москвы. "Партии, получавшие помощь, пользовались полной внутренней демократией, в том числе - полной свободой критики по отношению к Советскому правительству. На конгрессах Коминтерна шла всегда страстная идейная борьба, причём бывало не раз, что мы с Лениным оставались в меньшинстве"[12].
Начало перерождения дела финансовой помощи иностранным коммунистическим организациям Троцкий датировал тем временем, когда Сталин и Бухарин захватили в свои руки руководство Коминтерном. "Система подкупа и развращения руководителей рабочего движения в других странах начали систематически применяться, примерно, с 1926 года... С этого же времени начинается непримиримая борьба оппозиции ("троцкистов") против финансового произвола и подкупов в Коминтерне и на его периферии"[13].
После победы правящей фракции над левой оппозицией и утверждения сталинистского режима в СССР и в международном коммунистическом движении "международная солидарность" превратилась в унизительную зависимость от Кремля. "Финансовая помощь стала формой подкупа... Теперь эта "помощь" стала ощущаться даже агентами Москвы, как постыдная и унизительная зависимость, в которой не следует открыто признаваться"[14].
Под влиянием разоблачений оппозиции Сталин оказался вынужден публиковать нечто вроде финансовых отчётов Коминтерна. "Надо сказать сразу, - подчёркивал Троцкий, - что эти отчёты, обработанные в лаборатории ГПУ, совершенно нереальны. Весь бюджет преуменьшен в несколько раз. Секретные расходы не упомянуты вовсе. Источник поступления доходов замаскирован"[15]. При всём этом в отчётах неизменно встречается особая статья: субвенции партийным периодическим изданиям. Что же касается секретных расходов, то они связаны с вмешательством ГПУ в дела Коминтерна и его секций, осуществлением тайных операций ГПУ за рубежом с помощью иностранных коммунистических партий.
В подтверждение этого Троцкий ссылался на конкретные факты, изложенные в книгах бывшего члена ЦК Компартии Испании Э. Маторраса "Коммунизм в Испании. Его ориентация, его организация, его методы" и одного из основателей Компартии США, на протяжении 20 лет бывшего членом ИККИ и его президиума Б. Гитлова "Я свидетельствую". Наиболее исчерпывающие свидетельства связей Коминтерна с ГПУ и финансовой зависимости компартий от ГПУ принадлежали, по словам Троцкого, бывшему главе советской разведывательной сети в Западной Европе В. Кривицкому, причём эти сведения "имеют юридический вес свидетельского показания", так как Кривицкий дал их под присягой комиссии палаты депутатов США[16].
Троцкий приводил также свидетельское показание И. Закса, в течение 15 лет игравшего руководящую роль в коммунистическом движении Латинской Америки, и письма Кривицкого и Гитлова с выражением готовности ответить под клятвой на вопросы мексиканского суда. Более того, Гитлов и Кривицкий прислали Троцкому специальные показания для мексиканского суда, причём в заявлении Кривицкого, которое, по его словам, "могло быть использовано для любого суда в Мексике по делу Льва Троцкого", говорилось: "ГУГБ (Главное управление государственной безопасности НКВД. - В. Р.) организует террористические акты за границей... Организаторами этих террористических актов являются ответственные агенты ГУГБ за границей. Убийцы всегда иностранцы, находящиеся на службе в ГУГБ... Некоторые из них - по соображениям конспиративного характера официально не принадлежат к партии"[17].
Освещая события, связанные с покушением, совершённым 24 мая, Троцкий писал, что он никогда не считал непосредственным организатором этого покушения Мексиканскую коммунистическую партию. "ГПУ пользуется компартией, но вовсе не сливается с нею"[18]. "Для преступлений ГПУ крайне характерно разделение труда между тайными убийцами и легальными "друзьями": уже во время подготовки покушения, наряду с подпольной работой конспирации, ведётся открытая клеветническая кампания с целью скомпрометировать намеченную жертву. То же разделение труда продолжается и после совершения преступления: террористы скрываются; на открытой сцене остаются их адвокаты, которые стараются направлять внимание полиции на ложный след"[19].
ПРИМЕЧАНИЯ
[*] По-видимому, речь идёт о Карлосе Контрерасе. "Имя его впервые получило печальную известность во время гражданской войны в Испании, где Контрерас, в качестве комиссара пятого полка, был одним из наиболее свирепых агентов ГПУ" (Бюллетень оппозиции. № 85. С. 11).<<
[1] Судоплатов П. Разведка и Кремль. С. 87.<<
[2] Там же. С. 89.<<
[3] Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. С. 99.<<
[4] Там же. С. 101.<<
[5] Троцкий Л. Д. Дневники и письмаМ" С. 188-189.<<
[6] Огонёк. 1990. № 35. С. 23.<<
[7] Отечественная история. 1995. № 4. С. 93.<<
[8] Trotsky. Stalin's Gangsters. London. 1977. P. 83.<<
[9] Отечественная история. 1995. № 4. С. 94-95.<<
[10] Бюллетень оппозиции. № 85. С. 7.<<
[11] Там же. С. 8.<<
[12] Бюллетень оппозиции. 1940. № 86. С. 9.<<
[13] Там же. С. 10.<<
[14] Там же. С. 9.<<
[15] Там же. С. 10.<<
[16] Там же. С. 11.<<
[17] Там же. С. 14.<<
[18] Троцкий Л. Д. Дневники и письма. С. 192.<<
[19] Бюллетень оппозиции. 1940. № 85. С. 10.<<