Оглавление

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая
 
ВОСПРОИЗВОДСТВО КАПИТАЛА И ЕГО СРЕДА

Итак марксова схема расширенного воспроизводства не сумела объяснить нам процесс накопления, как он происходит в действительности и как он развивается исторически. Почему это случилось? Исключительно благодаря предпосылкам самой схемы. Эта схема ставит себе целью представить процесс накопления в предположении, что капиталисты и рабочие являются единственными представителями общественного потребления. Мы видели, что Маркс во

242

всех трех томах «Капитала» последовательно и сознательно принимает всеобщее и исключительное господство капиталистическою способа производства за теоретическую предпосылку своего анализа. При таких условиях, как условия схемы, нет конечно никаких других общественных классов, кроме капиталистов и рабочих, все «третьи лица» капиталистического общества – чиновники, представители либеральных профессий, духовенство и т. д. – как потребители, должны быть причислены к этим обоим классам, преимущественно к классу капиталистов. Это предположение является теоретическим приемом, вызванным необходимостью, – в действительности нигде нет и не было самодовлеющего капиталистического общества с исключительным господством капиталистического производства, – но оно является вполне допустимым теоретическим приемом там, где оно не изменяет условий самой проблемы, а помогает лишь представить ее в чистом виде. Так обстоит дело с анализом простого воспроизводства всего общественного капитала. Здесь сама проблема покоится на следующей фикции: в обществе, производящем капиталистически, производящем следовательно прибавочную стоимость, вся прибавочная стоимость потребляется теми, кто ее присваивает, – классом капиталистов. Надо показать, как складывается при этих условиях общественное производство и воспроизводство. Здесь сама постановка проблемы предполагает, что производство не знает никаких других потребителей, кроме капиталистов и рабочих; она находится следовательно в полном согласии с предпосылкой Маркса, т. е. с всеобщим и исключительным господством капиталистического способа производства. Одна фикция теоретически совпадает с другой. Точно так же можно допустить предположение абсолютного господства капитализма при анализе накопления отдельного капитала, как он дан в первом томе «Капитала». Воспроизводство отдельного капитала является элементом всего общественного воспроизводства, но элементом, движение которого протекает самостоятельно в противоречии с движением прочих элементов, причем движение всего общественного капитала дает не механическую сумму движений отдельных капиталов, а своеобразно измененный результат. Если даже сумма стоимости отдельных капиталов и суммы, которые получаются, если сложить отдельно стоимости их составных частей – постоянного и переменного капитала и прибавочной стоимости, – и совпадают в точности с величиной стоимости всего общественного капитала – его обеих составных частей и всей прибавочной стоимости, – то вещественные представления этих стоимостей и соответствующих частей общественного продукта все-таки совершенно разойдутся с овеществленными отношениями стоимости отдельных капиталов. Следовательно отношения воспроизводства отдельных капиталов в их вещественной форме не совпадают ни между собой, ни с соответствующими отношениями воспроизводства всего капитала. Каждый отдельный капитал совершает свое обращение и следовательно накопление вполне самостоятельно; он в этом – при нормальном течении процесса обращения – лишь постольку зависит от других, поскольку он вообще должен реализовать свой продукт и найти средства производства, необходимые для его индивидуальной деятельности. Связана ли эта реализация и сами эти средства производства с капиталистиче-

243

скими производящими кругами или нет, для отдельного капиталиста совершенно безразлично. Напротив того, для анализа накопления отдельного капитала наиболее удобной теоретической предпосылкой является допущение, что капиталистическое производство является единственной средой этого процесса, т. е. что оно достигло всеобщего и исключительного господства[1].

Но тут возникает вопрос, можем ли мы отнести предпосылки, которые служат основанием для простого воспроизводства, ко всему капиталу.

Что Маркс в действительности отождествлял условия накопления всего капитала с условиями накопления отдельного капитала, он сам ясно подтверждает в следующем месте:

«Вопрос нужно теперь формулировать так: п р е д п о л а г а я   в с е о б щ е е   н а к о п л е н и е, т. е. предполагая, что во всех отраслях производства капитал более или менее накопляется, – а это в действительности является условием капиталистического производства, побудительным мотивом капиталистов, как таковых, равно как и убеждением лица, образующего сокровище, к накоплению денег (это необходимо также для того, чтобы капиталистическое производство продолжалось), – в чем заключаются условия этого всеобщего накопления и в чем выражается это последнее?»

И он отвечает: «С л е д о в а т е л ь н о   и   у с л о в и я   д л я   н а к о п л е н и я   к а п и т а л а   с о в е р ш е н н о   т а к и е   ж е,   ч т о   и   д л я   е г о   п е р в о н а ч а л ь н о г о   п р о и з в о д с т в а   и   в о с п р о и з в о д с т в а   в о о б щ е . Но эти условия заключаются в том, чтобы на часть денег был куплен труд, а на другую часть товары (сырые материалы, машины и т. д.)». «Следовательно накопление нового капитала может происходить только при тех условиях, при которых происходит воспроизводство уже существующего капитала»[2].

В действительности реальные условия при накоплении всего общественного капитала совсем другие, чем для отдельного капитала и при простом воспроизводстве. Проблема покоится на таком вопросе: как складывается общественное воспроизводство при том условии, что возрастающая часть прибавочной стоимости не будет потребляться капиталистами, а затрачиваться на расширение производства? Расходование общественного продукта – мы оставляем в стороне возмещение постоянного капитала – только на потребление рабочих и капиталистов здесь наперед исключается, и это обстоятельство является существеннейшим моментом проблемы. Но этим исключается также и возможность реализации всего продукта самими рабочими и капиталистами. Они сами в состоянии реализовать только

[1] «Чем больше капитал, чем больше развита производительность труда и вообще масштаб капиталистического производства, тем больше и масса товаров, которые при переходе от производства к потреблению (индивидуальному и промышленному) находятся в обращении на рынке, и тем больше уверенность каждого отдельного капитала, что он найдет на рынке условия своего воспроизводства». (Маркс, Теории прибавочной стоимости, т. II, ч. 2, стр. 251, нем. изд.)

[2] «Теории прибавочной стоимости», т. II, ч. 2, стр. 250. «Накопление капитала и кризисы». Подчеркнуто у Маркса.

244

переменный капитал, использованную часть постоянного капитала и потребленную часть прибавочной стоимости; они могут таким образом обеспечить только условия для возобновления производства в прежнем масштабе. Напротив того, предназначенная для капитализации часть прибавочной стоимости никак не может быть реализована самими рабочими и капиталистами. Следовательно реализация прибавочной стоимости в целях накопления в обществе, состоящем только из рабочих и капиталистов, является неразрешимой задачей. Замечательно, что все теоретики, анализировавшие проблему накопления, – от Рикардо и Сисмонди до Маркса – исходили как раз из этой предпосылки, которая делала решение проблемы невозможным. Правильное предчувствие необходимости для реализации прибавочной стоимости «третьих лиц», т. е. таких потребителей, которые не входят в число непосредственных агентов капиталистического производства – рабочих и капиталистов, приводило к разного рода уловкам: к «непроизводительному потреблению», которое у Мальтуса представлено феодальными землевладельцами, у Воронцова – милитаризмом, а у Струве – либеральными профессиями и прочими придатками класса капиталистов, – и далее к привлечению внешней торговли, которая у всех скептиков накопления от Сисмонди до Николая -она играла огромную роль в качестве предохранительного клапана. Неразрешимость задачи, с другой стороны, вела к отказу от накопления, как у Кирхмана и Родбертуса, или по крайней мере к мнимой необходимости по возможности сокращать накопление, как у Сисмонди и его русских эпигонов – народников.

Лишь глубочайший анализ и точное схематическое представление процесса всего общественного производства, данные Марксом, именно его гениальная разработка проблемы простого воспроизводства, – лишь они дали возможность вскрыть животрепещущий вопрос проблемы накопления и больное место прежних попыток ее решения. Анализ накопления всего капитала, который обрывается у Маркса в самом начале и над которым сверх того, как упомянуто, господствует невыгодная для проблемы полемика против смитовского анализа, непосредственно не дал никакого готового решения проблемы; напротив того, он был затруднен предположением наличности безраздельного господства капиталистического способа производства. Но как раз весь анализ простого воспроизводства у Маркса и характеристика всего капиталистического процесса с его внутренними противоречиями и их развитием (в III томе «Капитала») содержат implicite решение проблемы и накопления – решение, которое согласуется с остальными частями учения Маркса, с историческим опытом, и повседневной практикой капитализма, – и тем самым дают возможность дополнить исследование тем, чего в схеме недостает. При ближайшем рассмотрении сама схема расширенного воспроизводства обнаруживает свою недостаточность во всех отношениях и указывает на обстоятельства, которые находятся вне капиталистического накопления и производства.

До сих пор мы рассматривали расширенное воспроизводство только с одной стороны, именно с точки зрения вопроса о том, как реализуется прибавочная стоимость. Это была та трудность, кото-

245

рая составляла исключительное занятие скептиков вплоть до настоящего времени. Реализация прибавочной стоимости является на самом деле жизненным вопросом капиталистического накопления. Если мы для простоты совершенно оставим в стороне потребительный фонд капиталистов, то реализация прибавочной стоимости в виде первого условия потребует круга покупателей вне капиталистического общества. Мы говорим покупателей, а не потребителей, ибо говоря о реализации прибавочной стоимости, мы наперед ничего не говорим о вещественной форме ее. Решающим является то, что прибавочная стоимость может быть реализована не рабочими и не капиталистами, а только общественными слоями или обществами, которые сами не производят капиталистически. При этом мыслимы два различных случая. Капиталистическое производство поставляет средства потребления в количестве, превышающем его собственные потребности (потребности рабочих и капиталистов), и покупателями этих средств потребления являются некапиталистические слои и страны. Такова например английская хлопчатобумажная промышленность, которая в продолжение первых двух третей XIX столетия (а отчасти еще теперь) поставляла бумажные ткани крестьянству, городской мелкой буржуазии на европейском континенте, а также крестьянству Индии, Америки, Африки и т. д. Здесь мы имели дело с потреблением некапиталистических слоев и стран, которое создало базис для колоссального развития хлопчатобумажной промышленности в Англии[1]. Но для этой хлопчатобумажной промышленности развилась в самой Англии обширная машиностроительная промышленность, которая поставляла веретена и ткацкие станки, а затем в связи с ней металлургическая и каменноугольная промышленность. В этом случае подразделение II (средств потребления) в возрастающей степени реализовало свои продукты в некапиталистических общественных слоях, причем оно со своей стороны создавало благодаря собственному накоплению возрастающий спрос на отечественные продукты подразделения I (средств производства) и этим самым способствовало реализации прибавочной стоимости и возрастающему накоплению этого подразделения.

Возьмем обратный случай. Капиталистическое производство поставляет средства производства в количестве, превышающем его собственные потребности, и находит покупателей в некапиталистических странах. Так например английская промышленность в пер-

[1] О значении хлопчатобумажной промышленности в английском экспорте можно судить на основании следующих цифр: 1893 г.: весь экспорт фабрикатов 5 540 млн. марок, в том числе хлопчатобумажных товаров на 1 280 млн. марок, т. е. 23%; железо и прочие металлические товары составляют без малого 17%. 1898 г.: весь экспорт фабрикатов 4 668 млн. марок, в том числе хлопчатобумажных товаров на 1 300 млн. марок, т. е. 28%; железо и металлические товары – 22%. В сравнении с этим цифры для германской империи дают следующее: 1898 г.: весь экспорт 4 010 млн. марок, а в том числе хлопчатобумажных товаров на 231,9 млн. марок = 51/4%. Длина экспортированных в 1898 г. хлопчатобумажных товаров составляла 51/4 млрд. ярдов, из которых 21/4 млрд. ушло в переднюю Индию (Е. Jaffe, Die englilsche Baumwollindustrie und die Organisation des Exporthandels. – «Schmollers Janrbucher», XXIV, стр. 1033). В 1908 г. британский экспорт одних лишь бумажных ниток составлял 262 млн. марок («Statist; Jahrbuch fiir das Deutscfce Reich», 1910).

246

вой половине XIX столетия поставляла американским и австралийским государствам материалы для железнодорожного строительства. Железнодорожное строительство в какой-нибудь стране само по себе далеко еще не означает, что в ней господствует капиталистический способ производства. В действительности железные дороги сами по себе были лишь во всех подобных случаях одной из первых предпосылок для развития капиталистического производства. Такой же пример являет собой германская химическая промышленность, поставляющая средства производства в виде красок, которые находят массовый сбыт в некапиталистически производящих странах Азии, Америки и т. д.[1] Здесь подразделение I реализует свои продукты во внекапиталистических кругах. Возникающее отсюда прогрессивное расширение подразделения I вызывает в стране капиталистического производства соответствующее расширение подразделения II, которое поставляет средства потребления для возрастающей армии рабочих подразделений I.

Каждых из этих случаев отличается от схемы Маркса. В первом случае продукт подразделения II превышает потребности обоих подразделений – их переменный капитал и потребленную часть прибавочной стоимости; во втором случае продукт подразделения I превосходит величину постоянного капитала обоих подразделений, даже если принять во внимание его увеличение в целях расширения производства. В обоих случаях прибавочная стоимость появляется на свет не в натуральной форме, которая делала бы возможным и обусловливала бы его капитализацию внутри одного из обоих подразделений. В действительности оба эти типичных случая на каждом шагу взаимно перекрещиваются, друг друга дополняют и друг друга переходят.

Один пункт кажется при этом неясным. Если например избыток в средствах потребления, скажем хлопчатобумажных тканей, находит себе сбыт в некапиталистических кругах, то ясно, что эти ткани как капиталистический товар представляют не только прибавочную стоимость, но и постоянный и переменный капитал. Допущение, что именно товары, которые нашли себе сбыт вне кругов капиталистического общества, представляют только прибавочную стоимость, кажется совершенно произвольным. С другой стороны, оказывается, что в этом случае и другое подразделение (I) не только реализует свою прибавочную стоимость, но что оно может и накоплять, не сбывая однако своего продукта вне обоих подразделений капиталистического производства. Но оба эти возражения только кажущиеся, они устраняются пропорциональным распределением стоимости всей массы продуктов на ее соответствующие части. При капиталистическом производстве не только весь общественный продукт, но и всякий отдельный товар содержит прибавочную стоимость. Но это не мешает тому, чтобы весь общественный продукт мог быть представлен в виде трех отдельных частей, которые по своей стоимости соответствуют потребленному обществом постоянному капиталу, пе-

[1] Так например из германских анилиновых красок 1/5, а из германского индиго 1/2 идет в такие страны, как Китай, Япония, Британская Индия, Египет, Азиатская Турция, Бразилия и Мексика.

247

ременному капиталу и выжатой прибавочной стоимости, – как делает отдельный капиталист, который при последовательной продаже своей товарной массы сперва принимает в расчет возмещение затраченного им постоянного, а затем переменного капитала (или менее правильно, но в большем соответствии с практикой: сперва свой основной, а затем свой оборотный капитал), чтобы записать потом остаток от выручки в виде прибыли. При простом воспроизводстве этим пропорциям стоимости соответствует и вещественная форма всего продукта: постоянный капитал появляется вновь в форме средств производства, переменный – в форме средств существования для рабочих и прибавочная стоимость – в форме средств существования для капиталистов. Но в таком категорическом смысле – при потреблении всей прибавочной стоимости капиталистами – простое воспроизводство является, как мы знаем, теоретической фикцией. Что касается расширенного воспроизводства или накопления, то и здесь, согласно марксовой схеме, существует строгая пропорциональность между составом стоимости общественного продукта и его вещественной формой: в части своей, предназначенной для капитализации, прибавочная стоимость сразу появляется на свет соответствующим образом распределенной на вещественные средства производства и средства существования для рабочих, – на части, которые соответствуют расширению производства на данном техническом базисе. Но это понимание, которое покоится на самодовлеющем характере и изолированности капиталистического производства, как мы видели, терпит крушение на реализации прибавочной стоимости. Если мы допустим, что прибавочная стоимость реализуется вне капиталистического производства, то этим уже дано, что его вещественная форма не имеет никакого отношения к потребностям самого капиталистического производства. Его вещественная форма соответствует потребностям тех некапиталистических кругов, которые делают возможной его реализацию. Поэтому капиталистическая прибавочная стоимость может появиться на свет либо в форме средств потребления, как например хлопчатобумажных тканей, либо в форме средств производства, как например железнодорожных материалов. То обстоятельство, что реализованная прибавочная стоимость, заключающаяся в продуктах одного подразделения, содействует и реализации прибавочной стоимости другого подразделения при следующем за этим расширении производства, совершенно не изменяет того факта, что о б щ е с т в е н н а я прибавочная стоимость как целое реализована отчасти прямо, а отчасти косвенно вне обоих подразделений. Это то же самое, как в случае с отдельным капиталистом, который может реализовать свою прибавочную стоимость, даже когда весь его товар служит лишь для возобновления переменного или постоянного капитала какого-нибудь другого капиталиста.

Однако реализация прибавочной стоимости не является единственным существенным моментом воспроизводства. Положим, что подразделение I сбыло прибавочную стоимость вне пределов обоих подразделений и что оно может начать накопление. Допустим далее, что оно имеет в виду новое расширение сбыта в указанных кругах. Но этим все-таки дается лишь половина условий для накопления.

248

В качестве второй предпосылки для накопления здесь выступает необходимость найти соответствующие вещественные элементы для расширения производства. Но откуда их взять, раз мы только что превратили прибавочную стоимость в форме продуктов I, т. е. средств производства – в деньги, и притом сбыли ее вне капиталистического производства. Сделка, которая помогла нам в деле реализации прибавочной стоимости, в то же самое время лишила нас предпосылок для превращения этой реализованной прибавочной стоимости в форму производительного капитала. Таким образом оказывается, что мы попали из огня в полымя. Рассмотрим вопрос поближе.

Мы оперируем здесь с (с) как в подразделении I, так и в подразделении II, как если бы оно представляло собой всю постоянную часть капитала производства. Но это, как мы знаем, неверно. Мы только ради простоты схемы оставили в стороне тот факт, что (с), фигурирующее в I и во II подразделениях, является лишь частью всего постоянного капитала, именно той частью, которая ежегодно оборачивается, потребляется в течение периода производства и переносится на продукт. Но было бы совершенно абсурдно предполагать, что капиталистическое (да и всякое другое) производство потребляет в течение каждого периода производства весь свой постоянный капитал и что оно на протяжении каждого периода создает его вновь. Напротив, на фоне производства, как оно представлено в схеме, вся огромная масса средств производства предполагается данной наперед; их периодическое полное возобновление обозначено в схеме ежегодным возобновлением их использованных частей. С возрастанием производительности труда и расширением размеров производства эта масса средств производства растет не только абсолютно, но и относительно, по сравнению с той частью, которая в данное время потребляется в производстве. Но в то же время растет и потенциальная роль постоянного капитала. Для расширения производства прежде всего принимается во внимание сильнейшее напряжение этой части постоянного капитала, а не непосредственное увеличение ее стоимости.

«В добывающей (занятой добычей сырых материалов) промышленности, например в горном деле и т. п., сырые материалы не составляют ни малейшей доли авансируемого капитала. Здесь предмет труда не является продуктом предшествующего труда, но даруется безвозмездно самой природой. Таковы руды, каменный уголь, камни и т. д. Постоянный капитал состоит здесь почти исключительно из таких средств труда, к которым очень легко приложить увеличенное количество труда (например путем установления дневных и ночных смен рабочих). Однако при прочих равных условиях масса и стоимость продукта растут прямо пропорционально приложенному количеству труда. Как в первый день производства, здесь идут рука об руку оба первоначальные фактора, создающие продукты, а вместе с тем создающие и вещественные элементы капитала – человек и природа. Благодаря эластичности рабочей силы область накопления расширяется без предварительного увеличения постоянного капитала. Правда, в сельском хозяйстве семена и удобрения играют такую же роль, как сырой материал в промышленности, и невозможно было бы увеличить площадь посева, если не имеется большого

249

количества семян. Но раз этот сырой материал и средства труда имеются, даже чисто механическая обработка, как известно, изумительно повышает количество продукта. Увеличенное количество труда, доставленное прежним числом рабочих, повышает таким образом плодородие почвы, не требуя никаких новых затрат на средства труда. Это опять-таки прямое воздействие человека на природу, становящееся непосредственным источником повышенного накопления без всякого участия нового капитала. Наконец в промышленности в собственном смысле этого слова каждая добавочная затрата на труд предполагает собственную добавочную затрату на сырые материалы, но вовсе не обязательно на средства труда. А так как земледелие и добывающая промышленность доставляют фабрикующей промышленности ее собственные сырые материалы для ее орудий труда, то на пользу последней идет и то добавочное количество продуктов, которое создается первыми без добавочной затраты капитала. Общий итог будет таков: овладевая двумя первоначальными факторами богатства, рабочей силой и землей, капитал приобретает способность расширения, позволяющую ему вывести элементы своего накопления за границы, определяемые, повидимому, его собственной величиной, т. е. стоимостью и массой тех уже произведенных средств производства, в которых реализуется бытие капитала»[1].

Но совершенно нельзя понять, почему все необходимые средства производства и средства потребления должны быть произведены только капиталистически. Правда, именно это допущение лежит в основе марксовой схемы накопления, но оно не соответствует ни повседневной практике и истории капитала, ни специфическому характеру этого способа производства. В первой половине XIX столетия прибавочная стоимость в Англии выходила из процесса производства большей частью в виде хлопчатобумажных тканей. Но вещественные элементы ее капитализации – хлопок из рабовладельческих штатов Северной Америки или хлеб (средства существования для английских рабочих) из житниц крепостной России – хотя и представляли собой прибавочный продукт, но отнюдь не прибавочную стоимость. Насколько капиталистическое накопление зависит от этих некапиталистически произведенных средств производства, показывает хлопковый кризис в Англии, который явился результатом прекращения работ на плантациях вследствие гражданской войны, или кризис в европейской полотняной промышленности, который был следствием прекращения подвоза льна из крепостной России благодаря Восточной войне. Стоит лишь впрочем вспомнить о той роли, которую играл подвоз крестьянского, следовательно некапиталистически произведенного, хлеба для прокормлении масс промышленных рабочих Европы (т. е. как элемент переменного капитала), чтобы понять, насколько сильно капиталистическое накопление связано в действительности благодаря своим вещественным элементам с некапиталистическими кругами.

Впрочем самый характер капиталистического производства исключает ограничение его только капиталистически произведенными средствами производства. Существенным средством в погоне отдельного

[1] «Капитал», Т: I, стр. 614-615.

250

капитала за повышением нормы прибыли является стремление к удешевлению элементов постоянного капитала. С другой стороны, беспрестанное повышение производительности труда как важнейший метод повышения нормы прибавочной стоимости предполагает безграничное использование всех данных природой и землей материалов и условий и связано с подобного рода использованием этих последних. В этом отношении капитал по самому своему существу и характеру своего бытия не допускает никаких ограничений. Капиталистический способ производства как таковой до настоящего времени, после нескольких столетий его развития, охватывает пока еще лишь часть всего производства земного шара; районами его распространения до настоящего времени являются преимущественно маленькая Европа, где он тоже не достиг еще господства в целых областях и в ряде отраслей (каковы крестьянское хозяйство и самостоятельное ремесло), а затем значительная часть Северной Америки и отдельные места на континентах других частей света. В общем капиталистический способ производства до настоящего времени ограничен преимущественно промышленностью стран умеренного пояса, в то время как например на востоке и на юге он сделал лишь сравнительно незначительные успехи. А потому, если бы ему пришлось пользоваться исключительно только элементами производства, которые можно добыть в этих узких границах, он не достиг бы своей теперешней высоты, и его развитие вообще было бы невозможно. С самого своего начала капиталистический способ производства по формам и законам своего движения рассчитан на весь земной шар как на сокровищницу производительных сил. В своем стремлении к присвоению производительных сил в целях эксплоатации капитал рыщет по всему свету, запасается средствами производства из всех уголков земли, захватывает или приобретает их независимо от степени развития их культуры и общественных форм. Вопрос о вещественных элементах накопления капитала, – а его далеко нельзя разрешить вещественной формой капиталистически произведенной прибавочной стоимости, – превращается в совершенно другой вопрос: для производительного приложения реализованной прибавочной стоимости необходимо, чтобы капитал все более и более захватывал весь земной шар, чтобы он для своих средств производства имел качественно и количественно безграничный выбор.

Использование новых районов сырья в неограниченном количестве необходимо как для того, чтобы обезопасить себя от возможных превратностей и перерывов в подвозе сырья из старых источников, так и на случай внезапного расширения общественных потребностей. Это составляет одну из необходимых предпосылок процесса накопления в его эластичности и в его способности к расширению. Когда междоусобная война в Америке прервала подвоз в Англию хлопка и вызвала в округе Ланкашир знаменитый «хлопковый голод», в Египте, как по мановению волшебной палочки, возникли в кратчайший срок колоссальные хлопчатобумажные плантации. Восточная деспотия, связанная с исконными барщинными отношениями, создала здесь почву для деятельности европейского капитала. Только капитал с его техническими средствами оказался в состоянии в столь короткий промежуток времени вызвать такие удивительные перевороты. Но

251

только на докапиталистической почве примитивных социальных отношений он оказался в состоянии развить ту могучую командную власть над материальными и человеческими производительными силами, которая требуется для подобного рода чудес. Другой подобный пример дает огромный рост мирового потребления каучука, которому в настоящее время соответствует регулярная поставка этого сырья стоимостью в миллиард марок ежегодно. Хозяйственным базисом добычи каучука являются примитивные системы эксплоатации, практикуемые европейским капиталом в африканских колониях и в Америке, – системы, которые представляют собой разнообразные комбинации рабства и барщинных отношений[1].

Надо подчеркнуть следующее: когда мы выше принимали, что первое или второе подразделение реализуют в некапиталистической среде только свой прибавочный продукт, то мы при этом брали самый благоприятный случай для проверки марксовой схемы – случай, который показывает отношения воспроизводства в их чистом виде. В действительности ничто не заставляет нас предполагать, что и часть постоянного и переменного капитала в продукте соответствующего подразделения реализуется вне капиталистических кругов. За счет продуктов некапиталистических кругов может быть произведено как расширение производства, так отчасти возобновление потребленных элементов производства в их вещественной форме. Предыдущие примеры должны были только выяснить тот факт, что п о   м е н ь ш е й   м е р е подлежащая капитализации прибавочная стоимость и соответствующая ей часть капиталистической массы продуктов никак не могут быть реализованы в пределах капиталистических кругов и что они должны непременно искать покупателей вне этих кругов – в некапиталистически производящих общественных слоях и формах.

Итак между периодом производства, во время которого производится прибавочная стоимость, и следующим за ним накоплением, при котором она капитализируется, имеют место две различные сделки – превращение прибавочной стоимости в ее чистую форму стоимости, ее реализация, и превращение этой чистой формы стоимости в форму производительного капитала; обе эти сделки совершаются между капиталистическим производством и окружающим его некапиталистическим миром. Следовательно с обеих точек зрения – и с точки зрения реализации прибавочной стоимости, и с точки зрения обеспечения производства элементами постоянного капитала – мировой обмен заранее является историческим условием существования капитализма, а мировой обмен при данных конкретных отношениях по существу представляет собой обмен между капиталистическими и некапиталистическими формами производства.

[1] Последние разоблачения английской Синей Книги о практике Peruvian Amazon C°, Ltd., в Путумайо показали, что международный капитал даже без политической формы колониального господства сумел на территории свободной республики Перу поставить туземцев в такие отношения к себе, которые граничат е рабством, чтобы в хищническом хозяйничании огромного размаха захватывать в отсталых странах средства производства. С 1900 г. названное общество английских и экзотических капиталистов выбросило на лондонский рынок приблизительно 4 000 тонн путумайского каучука. За то же самое время погибло 30 тысяч туземцев, а из оставшихся 10 тысяч большинство было искалечено.

252

До сих пор мы рассматривали накопление только с точки зрения прибавочной стоимости и постоянного капитала. Третьим основным моментом накопления является переменный капитал. Прогрессирующее накопление сопровождается возрастанием переменного капитала. В марксовой схеме соответствующая ему вещественная форма в общественном продукте выступает в виде возрастающей массы средств существования для рабочих. Но действительным переменным капиталом являются не средства существования рабочих, а живая рабочая сила, для воспроизводства которой необходимы средства существования. Следовательно к основным условиям накопления относится наличность предложения живого труда, соответствующая его потребностям, – труда, который приводится в движение капиталом. Увеличение массы труда достигается отчасти, поскольку позволяют обстоятельства, удлинением рабочего дня и интенсификацией труда. Однако в обоих этих случаях это увеличение живого труда либо вовсе не проявляется в росте переменного капитала, либо проявляется в нем в незначительной мере (как плата за сверхурочные часы). Оба эти метода, встречая кроме того отчасти естественный, отчасти общественный отпор, ограничены определенными, весьма узкими рамками, за пределы которых они выходить не могут. Следовательно прогрессирующий рост переменного капитала, сопровождающий накопление, должен найти свое выражение в возрастающем числе занятых рабочих. Откуда берутся эти добавочные рабочие?

При анализе накопления отдельного капитала Маркс отвечает на этот вопрос следующим образом: «Но чтобы заставить эти элементы фактически функционировать в качестве капитала, класс капиталистов нуждается в добавочном количестве труда. Если эксплоатация уже занятых рабочих не может быть увеличена экстенсивно или интенсивно, то, очевидно, должны быть применены к делу добавочные рабочие силы. Но об этом также позаботился самый механизм капиталистического производства: он воспроизводит рабочий класс как класс, зависящий от заработной платы, обычный уровень которой достаточен не только для его самосохранения, но и для его размножения. Эти добавочные рабочие силы различных возрастов ежегодно доставляются капиталу самим рабочим классом, так что остается только соединить их с добавочными средствами производства, уже заключающимися в продукте годового производства, и превращение прибавочной стоимости в капитал готово»[1]. Увели-

[1] «Капитал», т. I, стр. 589. Аналогично этому следующее место: «Следовательно часть прибавочной стоимости и соответствующий ей прибавочный продукт в средствах существования должны быть прежде всего превращены в переменный капитал, т. е. на них должен быть куплен новый труд. Это возможно только тогда, когда возрастает число рабочих или когда удлиняется рабочее время, в продолжение которого они работают... Это не следует однако рассматривать как постоянное средство накопления. Рабочее население может увеличиться, когда прежде непроизводительные рабочие превращаются в производительных или когда часть населения, которая раньше не работала, как женщины, дети и пауперы, втягивается в процесс производства. Последний пункт мы здесь пропускаем. Наконец рабочее население может еще увеличиться благодаря абсолютному приросту населения. Если накопление является постоянным, непрерывным процессом, то этот абсолютный прирост населения, – хотя он и уменьшается

253

чение переменного капитала сводится здесь исключительно и непосредственно к естественному приросту рабочего класса, находящегося уже под господством капитала, благодаря размножению. Это соответствует также в точности схеме расширенного воспроизводства, которая, по предложению Маркса, признает капиталистов и рабочих единственными общественными классами, а капиталистическое производство – единственным и абсолютным способом производства. При этих предположениях естественное размножение рабочего класса является единственным источником увеличения наличных рабочих сил, находящихся под властью капитала. Это понимание противоречит однако законам движения накопления. Естественное размножение рабочих ни во времени, ни количественно не находится ни в каком отношении к потребностям накопляемого капитала. В особенности оно не в состоянии поспеть, как это блестяще показал сам Маркс, за потребностями капитала, возникающими вследствие внезапного его расширения. Естественное размножение рабочего класса как единственный базис движения капитала исключало бы процесс накопления при периодической смене высокой и низкой конъюнктуры и при скачкообразном расширении поля производства и вследствие этого сделало бы невозможным самое накопление. Последнее не должно быть ограничено ни ростом переменного капитала, ни элементами постоянного капитала, следовательно оно должно обладать неограниченной возможностью распоряжаться над притоком рабочей силы. Согласно анализу Маркса, это требование находит свое точное выражение в образовании «промышленной резервной армии рабочих». Правда, марксова схема расширенного воспроизводства не знает этой резервной армии и не оставляет для нее места. Промышленная резервная армия не может образовываться вследствие естественного размножения капиталистического наемного пролетариата. Ей нужны другие общественные резервуары, откуда к ней стекалась бы рабочая сила; это – рабочие, которые не состояли раньше под властью капитала и лишь по мере надобности вовлекаются в ряды пролетариата. Эти дополнительные рабочие силы капиталистическое производство может постоянно черпать только из некапиталистических слоев и стран. В своем анализе промышленной резервной армии («Капитал», т. I, гл. XXIII, стр. 4) Маркс принимает в расчет только: 1) вытеснение более старых рабочих машинами, 2) привлечение в город деревенских рабочих, как следствие господства капиталистического производства в земледелии, 3) забракованных промышленностью рабочих с нерегулярными занятиями и наконец 4) как низший слой относительного перенаселения – пауперизм. Все эти категории представляют в различной форме элементы, выброшенные за борт капиталистического производства, – наемных рабочих, которые в той или иной форме использованы и выброшены за штат. Сельские рабочие, которые постоянно переселяются в город,

относительно по сравнению с примененным капиталом, – представляется его условием. Увеличение населения выступает в качестве основы накопления как постоянного процесса. Но это предполагает такую среднюю заработную млату, которая допускает не только воспроизводство рабочего населения, но и его постоянный рост. («Теории прибавочной стоимости», т. II, ч. 2, глава «Превращение прибыли в капитал», стр. 243, нем. изд.).

254

по Марксу, тоже являются наемными пролетариями, которые уже раньше стояли под властью земледельческого капитала, а теперь только перешли в подданство промышленного капитала. Маркс при этом имел, очевидно, в виду английские отношения на высокой ступени капиталистического развития. В этой связи он не рассматривает вопроса, откуда этот городской и сельский пролетариат постоянно притекает, и не учитывает важнейшего в условиях европейского континента источника этого притока – постоянной пролетаризации средних слоев города и деревни, упадка крестьянского хозяйства и ремесленной мелкой промышленности; он, стало быть, не учитывает как раз постоянного перехода рабочих сил от некапиталистических условий к капиталистическим как продукта не капиталистического, а докапиталистических способов производства в прогрессирующем процессе их крушения и разложения. Но сюда относится не только разложение европейского крестьянского хозяйства и ремесла, но и разложение разнообразных примитивных производственных и общественных форм в странах внеевропейских.

Как капиталистическое производство не может ограничиться природными сокровищами и производительными силами умеренного пояса, нуждаясь для своего развития в возможности распоряжаться всеми странами вне зависимости от климата, так же мало оно может обойтись рабочей силой одной лишь белой расы. Для использования тех земных поясов, где представители белой расы становятся неработоспособными, капитал нуждается в других расах; он вообще нуждается в неограниченной возможности распоряжаться всеми рабочими силами земного шара, чтобы при их помощи привести в движение все производительные силы земли, поскольку это возможно в рамках производства прибавочной стоимости. Но капитал большей частью находит здесь эти рабочие силы в крепких оковах традиционных докапиталистических производственных отношений, из которых они должны быть сперва «освобождены», чтобы быть вовлеченными в активную армию капитала. Процесс выделения рабочих сил из примитивных общественных отношений и их поглощения капиталистической системой наемного труда является одной из необходимых исторических основ капитализма. Английская хлопчатобумажная промышленность как первая действительно капиталистическая отрасль производства не могла бы существовать не только без хлопка южных штатов Североамериканского союза, но и без тех миллионов африканских негров, которые были перевезены в Америку в качестве рабочей силы для плантаций и которые после войны за освобождение, как свободный пролетариат, пополняли ряды класса капиталистических наемных рабочих[1]. Привлечение требуемых рабочих

[1] Таблица, опубликованная в Соединенных штатах незадолго до междоусобной войны, содержит следующие данные о стойкости ежегодного производства рабовладельческих штатов и о числе занятых рабов, подавляющее большинство которых работало на хлопчатобумажных плантациях:

255

сил из некапиталистических обществ, так называемый рабочий вопрос в колониях, становится весьма ощутительным для капитала. Решению этого вопроса служат самые разнообразные методы «мягкой власти», задача которой состоит в том, чтобы освободить рабочие силы из-под власти других социальных авторитетов и условий производства и подчинить их господству капитала. Из этих устремлений в колониальных странах возникают самые причудливые смешанные формы из современной системы наемного труда и примитивных отношений господства[1]. Эти формы дают яркую иллюстрацию того факта, что капиталистическое производство не может обойтись без рабочих сил из других социальных формаций.

Маркс обстоятельно рассматривает как процесс присвоения некапиталистических средств производства, так и процесс превращения крестьянства в капиталистический пролетариат. Вся 24 глава I тома «Капитала» посвящена возникновению английского пролетариата, земледельческого класса капиталистических арендаторов и промышленного капитала. Особую роль в возникновении последнего Маркс приписывает ограблению колониальных стран европейским капиталом. Но все это рассматривается под углом зрения так называемого «первоначального накопления». Названные процессы иллюстрируют у Маркса лишь генезис, час рождения капитала; они изображают муки родов при выходе капиталистического способа производства из недр феодального общества. Когда он дает теоретический анализ процесса капитала – производства и обращения, – он постоянно возвращается к своей предпосылке, к общему и исключительному господству капиталистического производства.

(Simоns, Klassenkampfe in der Geschichte Amerikas. Приложение к «Neue Zeit», № 7 стр. 39).

[1] Образец подобных смешанных форм рисует на примере южноафриканских алмазных копий бывший английский министр Брайс: «Самую интересную, единственную во всем мире достопримечательность Кимберлея представляют собой оба так называемых «компонд», где расквартировываются и запираются туземцы, работающие на копях. Это огромные огороженные места, без крыши, но покрытые проволочной сеткой, которая не дает возможности перебросить что-либо через каменные ограды. К соседним копям ведет подземный ход. Работа происходит в три 8-часовых смены, так что рабочий никогда не остается под землей дольше 8 часов подряд. Внутри ограды устроены шалаши, где туземцы живут и спят. Тут имеются и госпиталь и школа, где рабочие могут в свободное время читать и писать. Крепкие напитки не продаются. Все выходы строго охраняются, и никакие посетители, ни туземцы, ни белые, не допускаются; средства существования отпускаются из лавки, находящейся с внутренней стороны стены и принадлежащей обществу. В «компонде» копи De Beers во время моего посещения ютилось 2 600 туземцев всевозможных племен, так что там можно было видеть разнообразнейшие типы негров, начиная с Наталя и Пондолэнда на юге и до озера Танганайка на далеком востоке. Они прибывают сюда со всех сторон, привлекаемые высокой заработной платой – обыкновенно в 18-30 марок в неделю – и остаются тут 3 месяца или дольше, и иногда даже на долгое время... В этом обширном прямоугольном «компонде» встречаются зулусы из Наталя, фингу, пондо, гембу, базуто, бечуаны,

256

Мы видим однако, что капитализм даже в полной зрелости связан во всех отношениях с одновременным существованием некапиталистических слоев и обществ. Это обстоятельство не исчерпывается одним лишь вопросом о рынке для «избыточного» продукта, как ставили проблему Сисмонди и позднейшие критики и скептики капиталистического накопления. Процесс накопления капитала всеми своими отношениями стоимости и вещественными отношениями – своим постоянным капиталом, переменным капиталом и прибавочной стоимостью – связан с некапиталистическими формами производства. Последние образуют данную историческую среду для процесса накопления капитала. Накопление капитала не может быть представлено, если предположить исключительное и абсолютное господство капиталистического способа производства; более того, оно без некапиталистической среды ни в каком отношении не мыслимо. Правда, Сисмонди и его последователи обнаружили верное чутье относительно условий существования накопления, когда они сводили его трудности единственно только к реализации прибавочной стоимости. Между условиями реализации прибавочной стоимости и условиями расширения постоянного и переменного капитала в их вещественной форме есть существенная разница. Капитал не может обойтись без средств производства и рабочих сил всего земного шара: для беспрепятственного развития процесса своего накопления он нуждается в природных богатствах и рабочих силах всех поясов земли. Но так как последние в подавляющем большинстве случаев ф а к т и ч е с к и находятся под властью докапиталистических способов производства, – а последние являются исторической средой накопления капитала, – то отсюда вытекает неудержимое стремление капитала к завоеванию соответствующих стран и обществ. По

подданные Гунгунганаса из португалийских владений, несколько матабеллов и макалаков и много так называемых замбезийских бойсов из племен, живущих по обоим берегам этой реки. Имеются и бушмены, или по крайней мере туземцы, которые происходят от бушменов. Они мирно живут вместе, и в свободное время развлекаются каждый по своему. Кроме азартных игр, мы видели еще игру с камнями на доске, похожую на английскую игру «лиса и гусь», слышали мы музыку на двух примитивных инструментах, так называемом кафском рояле, состоящем из железных пластинок неравной длины, укрепленных одна возле другой в общей раме, и еще более безыскусственном инструменте, изготовленном из твердых кусков дерева разной длины, из которых можно при помощи ударов извлекать разнообразные тоны, представляющие зачатки мелодии. Очень немногие читали или писали письма, остальные были заняты приготовлением пищи или разговорами. Представители некоторых племен болтают непрерывно, и если переходить от одной группы к другой, то в этом удивительном негрском котле можно услышать дюжину языков. Негры обыкновенно спустя несколько месяцев работы оставляют копи и вместе с сбереженной заработной платой возвращаются к своим племенам, чтобы, купив себе за эти деньги жену, зажить обычной жизнью». (James Bryce, Impressions of South Africa. 1897 г., нем. изд. 1900, стр. 206.) Там же весьма живые описания методов, при помощи которых в Южной Африке разрешается «рабочий вопрос». Мы узнаем отсюда, что негры принуждаются к работе в рудниках и на плантациях Кимберлея, Витватерсранда, Наталя, Матабелелэпда тем, что у них отбирается вся земля и весь скот, т. е. средства существования. Их пролетаризируют, деморализуют водкой (впоследствии, когда они, привыкши уже к алкоголю, оказываются в «ограде» капитала, «крепкие напитки» им строго запрещаются: объект эксплоатаиии должен содержаться в пригодном к употреблению состоянии) и наконец втискивают в «наемную систему» капитала попросту насилием, тюрьмой и избиениями.

257

существу для капиталистического производства годились бы например и капиталистически обрабатываемые каучуковые плантации, которые устроены уже в Индии; но фактическое господство в странах этих отраслей производства некапиталистических общественных отношений создает в капитале стремление покорить себе эти страны и общества; при этом первобытные отношения последних делают возможными такие исключительно быстрые и насильственные приемы накопления, которые были бы совершенно не мыслимы при чисто капиталистических общественных отношениях.

Иначе обстоит дело с реализацией прибавочной стоимости. Она заранее связана с некапиталистическими производителями и потребителями как таковыми. Следовательно существование некапиталистических покупателей прибавочной стоимости является прямым условием существования капитала и его накопления, а потому и решающим вопросом проблемы накопления капитала.

Капиталистическое накопление как общественный процесс так или иначе фактически во всех отношениях связано с некапиталистическими общественными слоями и формами.

Итак решение проблемы, о которой в политической экономии спорили почти целое столетие, лежит между двумя крайностями: между мелкобуржуазным скептицизмом Сисмонди, Кирхмана, Воронцова и Николая -она, которые считали накопление невозможным, и грубым оптимизмом Рикардо, Сэя, Туган-Барановского, для которых сам капитализм может беспредельно себя оплодотворять и следовательно – это только логический вывод – существовать вечно. Решение проблемы в духе марксова учения заключается в диалектическом противоречии: капиталистическое накопление для своего движения нуждается в некапиталистических общественных формациях, как в окружающей его среде: оно прогрессирует в постоянном обмене веществ с этими формациями и может существовать лишь до тех пор, пока оно находит эту среду.

Исходя из этого, можно пересмотреть понятия внутренней и внешней торговли, которые играют столь огромную роль в теоретическом споре о проблеме накопления. Внутренний и внешний рынки играют, несомненно, огромную и глубоко различную роль в ходе капиталического развития, но не как понятия политической географии, а как понятия социальной экономии. С точки зрения капиталистического производства внутренним рынком является капиталистический рынок – само это производство: и как покупатель своих собственных продуктов, и как источник своих собственных продуктов, и как источник своих собственных элементов производства. Внешним рынком для капитала является окружающая его некапиталистическая социальная среда, которая поглощает его продукты и поставляет ему элементы производства и рабочую силу. С этой точки зрения – точки зрения экономической – Германия и Англия в своем взаимном товарообмене являются друг для друга по преимуществу внутренними, капиталистическими рынками, в то время как обмен между германской промышленностью и германскими крестьянами как потребителями и производителями представляет собой для германского капитала внешне рыночные отношения. Как видно из схемы воспроизводства, это – строгие и точные понятия. Во внутреннем ка-

258

питалистическом обороте в лучшем случае могут быть реализованы лишь определенные части стоимости всего общественного продукта: потребленный постоянный капитал, переменный капитал и потребленная часть прибавочной стоимости; напротив того, часть прибавочной стоимости, предназначенная для капитализации, должна быть реализована на «внешнем рынке». Если капитализирование прибавочной стоимости является истинной целью и движущим мотивом производства, то, с другой стороны, возобновление постоянного и переменного капитала (равно как и потребленной части прибавочной стоимости) является его широким базисом и предварительным условием. И если капитализация прибавочной стоимости становится с международным развитием капитализма все более необходимой и все менее надежной, то широкий базис постоянного и переменного капитала как некоторой массы стоимости становится все могущественнее абсолютно и по сравнению с прибавочной стоимостью. Отсюда полное противоречий явление, заключающееся в том, что старые капиталистические страны все больше представляют друг для друга рынки сбыта, делаются друг для друга все более необходимыми и в то же время ведут между собой все более ревностную конкурентную борьбу из-за некапиталистических стран[1]. Условия капитализации прибавочной стоимости и условия обновления всего капитала вступают между собой во все большее противоречие, которое является впрочем лишь отражением полного противоречий закона падения нормы прибыли.

[1] Для этих отношений типичны отношения между Германией и Англией.

Глава двадцать седьмая